Ксения Маренникова.
(Джимма) и другие стихи.
…
видишь, так можно сойти с ума
долгими, теплыми, нам с тобою
только расставим стулья как надо
стол и иконки -
в той геометрии свой наклон
толк приращения, в тон обоям
иголки урон, поиски той
иголки.
все говорит - вернись, вернешься
приручим мебель опять к движенью
часы к минутам, себя к уюту
вино к броженью.
все через вкрадчивость жестов, пульса
импульса, вальса (печальней танца
нет, но паркет желает в чем-то
перерождаться).
и если вернешься - она твоя:
бархатка скатерти, кружка с греческим
профилем, грифелем, просто филе
за вычетом
денег в уплату за свет и газ
что-то с доставкой (тебя к порогу)
платье с бретельками а-ля
"всем понемногу"
прочих вещей, достойных трения
о поверхности нас и далее
(быть оплаченным, без сомнения
жить в италии).
все же проще, когда вдвоем
хотя, вычитая, привыкнешь к малости
собственной комнаты, тела, в том
теле к жалости.
*доигралась (девочка)*
1
горизонт так рассеян, что просо меж пальцев девочки
с тонкой лентой, вплетенной с силой усердной матерью
в бестолковость волос, в бесконечность самой материи
в развороте полей, что в полосках ее тетради.
хороша там гроза - ожидание нового времени
устоять перед запахом мокрых волос в предбаннике
поясницей тушить пожар и стрельбой по темени
назначать ей в -надцатый раз свидание.
говоря обо всем, не затронуть струны-отдушины,
и запрет на лады что заслуженный отдых старому
музыканту (смешон в парике на цветастых рюшах
так идти за тобой вечно поющим табором).
2 (дозволение)
мне бы тихо тебя по имени
а не письмами, не иными
меж планетами (между ними
потеряет корабль свечение
что свое золотое сечение).
уходи, уходи. проще
убиваться над лысой рощей
обнимать ее тощие мощи
чем забраться на верхотуру
и писать, наконец, с натуры.
расстояние в два квартала
безнадежно упрямо. мало
что разбег превышает скорость
так еще не достиг возраст
дозволения быть порознь.
3
житель коренной без берега,
зуб без боли, но - растение
первое умрет без корня,
будь то утром или вечером.
днем или в обед без полдника
повторится пытка прежняя -
руки отрывать по локоть (как
захочется тебе), по плечи.
Торопливым быть или свободу
дать почувствовать мне, если буду
вопреки давлению верна
и (что, в общем, непохоже на меня)
разогрею тело без вина до
привычного в тебе нуля, но
я успела в тот же день уйти.
4 (повторенье)
я ждала, когда наступит утро
заберет меня - и я усну
в бесконечном перламутре
неба, отдаваясь сну.
повторяя звуки, краски, тени -
не свое, чужое - потому
так закономерны повторенья
тех, кого люблю.
ожидаю ли кого на среду -
пить с ним чай, заведомо ему
непонятную вести беседу:
как и почему
возникают непохожесть, просто
тайна глаз, прикосновений; ту
же степень сложности вопроса
повторить смогу:
"так ли важно
наше повторенье?"
5 (встреча)
в моей комнате все - от ручки двери до плинтуса
сходит с ума, повторяя тебя губами
на стекле, тесном оконной раме и
непонятно как туда втиснутом.
я зажата в тиски створками шкафа, зеркало
быстро потеет от слова "вернись", само
себе удивляясь, не отражает, но всё
ж измеряет туманными мерками.
оживает матрац, халат раздается в поясе
я хочу кричать "нет", но руками хватаю первое
что попалось, и жадно грею, как будто на северном
родила эту вещь - полюсе…
6 (путешествия)
путешествия, которые кончаются так
у него лихорадка, она убежала с носильщиком, время
обезвожило жилы, и реки затем, хотя -
его тело еще способно выбрасывать семя.
путешествия, которым если и нет конца
то подобно роману дюма: все ничего, но мы не на флоте
и когда нам особенно плохо, рядом стоит тень отца
с голосом усталого почтальона, но вы не откроете.
путешествия, о которых напишут после
на второй полосе (на первой убийство средней руки писаки)
но из двух вам запомнится только столица осло
и норвежский король в парике и мясистом фраке.
вам удастся войти в историю только беженкой
пересечь острова и смешать свою кровь с переводчицей
(понимание есть, в конечном счете, свершение
чего-то подобного в государстве, где жить не хочется).
7 (для курильщиков)
гололед превращает всю улицу в матч хоккейной
команды против стихии, кого - в корову
по тонкому льду скользящую от бакалейной
лавки к многоэтажному дому.
меня - в наблюдателя далей, подъездов, окон
в курильщика, боящегося проснуться
с болью в груди, оттого и сидящего дома
(гололед не причина, хотя и не развернуться
как следует, даже в пустой квартире), в миногу
лениво идущую под животом кого-то, в эхо
и может быть в ты-подвернула-ногу
хотя осторожность - еще не залог успеха
в ночное бессвязное бдение, культ привычки
курить перед сном (что делает нас двуногими
так именно это), выйти на кухню, не зажигая спички, и
поскользнуться на ровном.
8 (польша)
теплее вдвоем, но проще, когда через два квартала
(трамваи звенят как мелочь, и не обогнать машин
и пробка на то в бутылке, что времени мало
хотя - двустороннее с запахом мокрых шин).
а я пробираюсь за хлебом, так лень решиться на большее
(во мне беспробудно-осеннего хватит на две зимы)
впрочем, гораздо дешевле встретиться летом в польше
чем мчаться после работы голодным на край земли.
я не говорю "не жить", я говорю "быть может"
а там - четырнадцать строк (вместимость открытки с башней
пропавшего города где-то в окрестностях ольштына
и жидкий туман над мерным узором пашни)
теплее вдвоем, но все же - который четверг без правды
гоняют тепло по дому - по осени так поется!
когда разрезаю лужи, каблук превращает как бы
меня на мгновение в злобного инородца…
*окно в пустой комнате*
1
я не помню себя в этом месяце
суетливом - тягостно мне присутствие
(не уйти от тебя, так повеситься
на кремовой с золотом люстре)
не понятного, иначе тогда какого
все это время копить спокойствие
в себе, не позволяя ни городам, ни дорогам
водить себя за нос (а то еще удовольствие!)
не получать ни пайки, ни награды
за треволнения, не повторять по сто раз "держись!"
и я сторонюсь тебя как ограды
за которой другая жизнь.
2
теряю силу от того, что бесишься
без повода (тебе бы поворот вполне
изобразил деление дороги на двое, не
искривляя ничего), но снишься
довольно часто - после ссоры, голенький
беспомощный и на ***лет моложе
и я так поверну, что греюсь кожей
своей же и тебя благодарю.
иначе - можно долго, долго вычер-
кивать из памяти, но списком поражений, или
читай - неизлечимыми мы были,
но ты от разного, я - от привычек.
(окно в пустой комнате)
стакан, вобрав в себя листок фиалки
готов для размножения; окно
в своем квадрате не черней гадалки
хотя укрыто под ее подол.
на стол отбросив все, оно стремится
прервать изображение, а там
(чем невозможнее пейзаж, тем глубже лица)
отдать его заброшенным кустам.
а далее - потоп, что на картине
(но все ж не уклоняется от рам
по-прежнему - окна), пески в пустыне
и снег в москве, - и все грустит по вам…
вестерн (эдгару по)
мне нравится очерченный овал
вокруг пятна на почерневшем камне
(безумные дожди сплели коралл
зеленой гнили на оконной раме
от этого и все кругом собой
напоминает вестерн с пауками,
сокровища хранящими, и по
эдгар сидит над поздними стихами).
свистит на кухне полицейский, сито
просеяно (что гречку перебрав,
почти спокойна я), в крови умыто
твердеет тело, мечется овал.
(на берегу)
ты уйдешь, не начавшись (дождем ли, бездумным паводком)
накопивший в себе очередность моих настроений
вечерами особенно, а что под моим каблуком
так привычка со временем схожа с обычной ленью.
говоря, что обычаи (затягиваясь в полсилы,
отпивая на донышке) продолжают творить историю
хороша только тем, что безудержно (больше!) красива
но ему безразлична, как если бы берег - морю.
непрерывность лишь кажется сплетением из лиан
(волны, если не горе, приносят с собой эту песню
о коротких цепях, о рыбе в сетях, о том как велик но тесен
до неприличия этот меридиан).
(еl еspanol)
благодарный, так потому и не смелый.
мне приятно рождение чувства, подобного танцу
между нами (так гибкое тело испанца -
недовольно собой, но знает, что надо делать).
звон монет предвещает развязку
я плачу не за то, что два года убиты этим
ожиданием (если родятся от оного дети
я сниму с себя всё до последней вины и маски).
так и жить подо льдом, на снегу
в самой теплой стране загорелых старух, пиратов
(полюбить одного, научиться ругаться матом
как они, хотя так возвращаются, сделав приличный круг).
*ничто тебя кроме*
...
тебе не идет эта вязь, потому что
она лишь во мне абрикосовой мякотью слова "забудь"
как если бы всё, к чему прикасаемся, было похоже на чудо
и на продолжение, и на нескончаемый путь.
пожалуйста, не проходи этим ливнем,
мой сад отвердел от привычки пустыни менять
с утра положение солнца, и листья, безумные листья отныне
не могут тебя так же более повторять.
во вторник - сентябрь. приветствую
и по положению звезд можно сделать прогноз
на среду, на долгую жизнь (на то и стихийное бедствие
чтоб долго потом согревать, что оставил мороз).
но нет ничего, чтобы я не смогла изменить ли
оставить на прошлое, вычеркнуть или - простить
(так неповторяемо всё от скомканных рифм до заглавия книги
и я осторожно плету беспокойную нить).
тебе не идет эта вязь, от того что
ты, не отставая во времени, все же стоишь во мне
пустой остановкой, пустой привокзальной площадью, осторожно
впуская в себя едкий дым, исчезая во мгле.
...
ваша манерность на слове "влип"
по-детски сжимая всего себя в кулачек, от-
ходите в сторону, дабы не пал чулок
с меня - остальное что первый блин
комом как водится, хотя и поджа-
рен как надо. если бы мне лет на восемь
перевести часы, превозмогая осень
во всех своих складках - я бы еще жила.
платочек на лампу - само по себе, то-
варищи, зрелище падшей женщины
колобродит подобно кожной трещине
хотя - не лишенное света вполне.
о, знать бы зачем проговорив-
шись о чувстве, глядеть тебя заново, заново
в позолочённой с цветами раме, но
ничто тебя кроме не позолотив.
(джимма)
сотвори мне подобие сентября
на буклете фирмы эпсон с ценами
соизмеримыми разве что с я-
дерным джином (ржаного спирта и
можжевеловой ягоды смесь, оплот
корочки апельсиновой привкус)
я разорюсь на наши попойки, ус
и на него намотан бессменный опыт.
горю (только не надо про гордость
пития или абы как), снишься мне
неизменно каждую ночь; колкость
речей, и ты от второй уже бесишься.
джимма - город моих мечтаний
джин - напиток моих шотландцев
первое - эфиопия, кофе, клей-
кая вязь между наших пальцев
второе - америка плюс велико-
бри-тания-строго-настрого
можно пуститься во все тяжкие, но
остричь затем за все это локон
где-нибудь на холодном полу
монастыря (зная при этом идиш
и скрывая); ходишь теперь по ту
сторону улицы, как не видишь…
более (боли)
1
и то и другое во мне безнадежно
обречено на руки твои, более
не укрыться как то тревожно
сладостно в этой боли
комочком. мой человечек - говорит -
я больше мертвый чем ты. - правда?
твои повторяю черты,
так повторяют каждую складку
шелеста юбки, одергивая себя
при взгляде назад - нельзя же так вечно
(на то тебе время, на
то и повод, на то и встреча).
2
уходи от меня навсегда, горе
мое - непризнанный суть далекий
сокращаются легкие
будто бы дым костра сигаретный, горький.
уходи от меня навсегда, слышишь
и руками не замыкай более
все вокруг (дышишь
как сумасшедший - через себя и боль).
и я отпускаю в себе очередность
неких движений, тебя наблюдая
что там - чернее черного
море, небо (все что плывет, летает).
(самодур)
самодур из тебя - дважды два я считаю легче
сотня поводов разойтись и уже не
предвидеть что-то там в тайне, в двойне
осторожнее быть, притягивая за плечи.
твой романтик - я делаю глупостей больше чем
любой из твоих подопечных, так уж
сложилось (и кто говорит, что из тебя муж
приличный не выйдет, тот сам кормится с ложечки).
великий ты - и я готова до хрипоты спорить с
кем угодно, зная лишь две истории
рима, и то заикаясь падением трои и
нашу с тобой, корабля без единой крысы.
пассажир без билета - и мне ничего не остается
как только признать эту догадку за
единственно верную, больше - глаза в глаза
и всё невозможнее, на то и слепящее солнце.
*отпускное*
1
мокрый асфальт мне становится полем
битвы - в раскрытые глаза пинаю перед собой что-то
попаду - тут же сменим роли
на иные века, наряды (такое болото
этот ваш городок, что приходится мыться
со скуки не под леденящей струей душа,
а совершать километр до ближайшей приличной лужи
и пол года потом отвыкать материться).
да…(вздыхая), сорок минут на трамвае
до границы и всматриваться в набегающий казус
облаков, примеряя на себя очередное
безразмерное платье, меняя резус-
фактор (причина разлуки упрямо банальна, еще
и от того я умираю медленнее,
что корова на голубеющем пастбище
в последних лучах - делая их по себе, длиннее).
2 (путаница)
холодеющим днем (не сентябрь, но тоже
осень) разбираюсь со свитером, петли
путая пальцы и пресмыкаясь - боже,
прекрати путаницу! сколько лет ей
двадцать? видимо, я ошиблась на…
суть не в том, потому и скучаю вот уж
от рождества христова третьего дня,
перевожу муку на пироги, дрожжи.
или тепло? надо выйти измерить, носом
потянуть на себя воздух - вырасти
(милая, жить с тобой - получать прогнозы
погоды по электронной почте, новости).
знаю, едва ли лето, потому и редеют
очереди на дальние направления, вещи прио-
бретают шерсть и от того дешевеют
в моих глазах - я люблю голубое.
мы так и не побывали у моря, важно
для тебя было совершить омовение не рядом
со мною, а долго идти куда-то по пляжу
вечером и не искать меня взглядом.
3 (пятница)
ты отработаешь - к пятнице можно будет
собраться на дачу, перевернуть там
все вверх тормашками, одними бутер-
бродами и жить оставшееся чуть-чуть.
я не могу не смотреть на тебя ка-
ждые пять минут, мурыжить очки мартышкой
и ничего не видеть кроме злющих собак
поднимая цельсий подмышкой (ой!
ты же опять не выключишь ни хрена
в стоптанной еще наполеоном квартирке
забыв в очередной раз о том, что на-
до быть осмотрительнее с коптилкой).
а я просажу все до последней копейки в тире, к
твоей пятнице ссора утихнет, само со-
бой ты займешь мне немного бумажных денег
и я тебе буду потом отдавать золотом.
дорожный патруль приветствуешь че-
стным взглядом - вот, мол, та еще пьяница
и назови нас после того чем-нибудь нечле-
нораздельным - я буду долго смеяться.
*меланхолия*
1
не моя остановка (вскакиваю как школьница
после звонка), усталая саксофония,
перенаправление почты на вынос, изморось ко-
лется - первый свитер за эту осень.
и пальцы, привыкшие на бумаге к мелан-
холии, бровям-ниточкам, к профилю гения,
выводят теперь только буквы, которые не
увязать ни с чем - даже имя не сложишь толком.
тоненько поскуливая, ты присягаешь мне в верно-
сти, забывая что это такое напрочь
(и я бьюсь рыбьей башкой со всей дури о
стеклянное дуло окна, высекая тем самым ночь).
2
круговоротит во всем - не могу собраться
ни с мыслями, ни на язык ничего кроме
громкого вздоха не ляжет (а наорать бы,
как баба палаточная при очередном разбое).
тихо сажусь на краешек чего-нибудь, думаю
ни о чем - так положено, когда тебя бросили;
и свербит то ли легкое, то ли кроме
прочих болячек этот дождь меня подкосил.
привстать за стаканом густого пойла на тум-
бочке - кровавая мери в дома-
шних условиях (какая же я тугодумка -
хлеб в холодильнике, зимой на улицу в тапочках).
*семейное*
1
я бы отдала тебе все стихи, вычер-
кнув из тетради (и даты, и посвящения), от-
казавшись более чем от половины жизни,
но ты, не прочитав ничего, уже кривишь рот.
и на мгновение повторив своего отца
презрительно щуришься, сплевываешь как то
и не было ничего (и я стара-
тельно отмываю руки по локоть).
молодой старик, сколько лет тебе - не со-
считать, да и глупо с моей стороны об этом.
и я валяюсь на сохранении, точно кеса-
рю кесарево и ничего - поэту.
я бы назвала эти муки адовыми,
но ты же рассмеешься на слове "боль", заме-
нив то немногое на "так надо",
отмечая только себя во мне.
но с тобой уже более ничего не связано,
даже географически, благо без денег не
пересечь эту данность, на что-то себя обя-
зав, потом пропасть безве-
сти; мне - навести две-три справки, вы-
плакать долю, привести себя в надлежа-
щий вид и, наконец, почувствовать волю
(походкой хотя бы не подражая).
2
суть как водится не в тебе
снующем туда-сюда без продыху
(глаза устают от потребности видеть нигде
и ничто безродное). Ы-У-
только и звуков от тебя, поднимающего какую-то
тумбочку, и роняя при этом более
чем достоинство - телефон, пудру
царапая себе нос и обои.
это, милый, ремонт в доме.
а еще не суть толкование
снов, хотя ты как младенец, числишься
в любителях остросюжетного в режиме он-лайн
потому и снишься мне.
простирываю шторки, ногтями оставляя зацепки
плачу пока гудит машинка.
(так стираются все слепки
с лица - и становишься тише мыши).
это, милый, не запасная шина.
и потом - не суть замещение
тебя порочными жестами, чужими
квартирами, меня - ковбойским пойлом, женщинами
в рюшах и теле (ими
только такой дурак как ты замещает отсутствие
рядом жены - на скорую руку).
и я в сотый раз мылю дустом
голову, чтоб нам не видеть друг друга.
это, милый, развалины старого города.
*командировочные*
…
я тебя проглочу по дольке, не расплескав,
не потеряв ни капли священного пойла, ниже
выкраду волосы твои, потому что сапожник пьян
и не осилит ни ласки твои, ни то, как ты дышишь…
прочий размах - ни один художник так не владел кистью,
так не дурачился, не сочинял полотна.
и я с утра собираю тоннами листья,
чтобы украсить голову тебе, путь твой с восходом.
стареющая мадам!? пусть она меня называет матерью.
(можно условно разделить жизнь на сто котлет).
каждая родинка, каждое пятнышко этой чертовой скатерти -
одни только точки, потому что ты - мебель, тебя нет.
…
бросок с силой, хоть что-то разобьется кроме моей головы
вдребезги - стакан, пепельница-улитка, ноль-пять-джина,
ампула церукала (меня больше ни от чего не вырвет) или
ванная пена в желтых кристалликах ивы-сосны…
точечные надрезы в процессе бритья бритвой дедушки-летчика-гения
начиная коленками и до рыжих пят - а там те еще раны.
не сезон каблуков, не сезон укороченных платьев, не
сезон вообще - потому мои ноги никто не увидит рань-
ше тебя, так бестолково бросающую себя по командировкам:
поляндиям-шотландам-джомани-итали-тартарары…
в географии я ламер. зато с определенной сноровкой
метаю всякую дрянь по комнатам, во все углы.
…
это какое-то чудо - не испытывать боли, вот так и балдею
остаток дня, наглотавшись чертезнаетчего, запив тем же.
не могу писать ничего кроме влажных писем, влаж-
ных до неприличия, до степени упоения этим телом.
и развести легкими воздух, и вытряхнуть из себя пепел,
и плюнуть этажом ниже на их игру на гитаре; пальцы, руки
перевоплощаются в нечто желейное цвета
пасхальных уродцев в защитных пятнышках лука.
*пьянки*
…
салют бьется, не отражается, колется
искорками набожными. бог разводится -
мостами, путями трамвайными, железно-
дорожными, поясными, пропойными.
покорно ладошки к ее щеке прижимаю -
бесится, чокается вторые сутки со мной,
не наливайте женщине больше края
платформы, проформы, проё-
банной сути вещей. толстым младенцем
свесив себя с узора плеча, рыгая
страшная кукла, белая ситцевая
горячка песенку заведет, нейтральную
ни-о-чем.
…
отпаивая кого-то чаем, сама разбавляю горло
коньячком, прорастаю водорослью.
завываю длинные песни лорки,
веду себя на расстрел, мню из себя солнце.
мну бумажки разные что под рукой,
исписанные пепельным почерком вирши.
чувствую себя сукой-слугой
наливать себе, украшать вишенкой.
захлебнусь горячительным соком, слюной
нарисую по стеночкам *так не надо*
выпотрошу себя сырой
водой из-под крана.
и мне все мало, мне мало, мало…
…
завести роман, долго потом лечиться
от разных цветочных, букет пополняя сухой.
вынюхивать запахи продавщицы -
молоденькой сучки с сухой ногой.
дуться на ее просрочки, месячные,
неявки, пробелы в развитии, рваный палец
колготки, ее *не хочу* на лестничной
клетке, выпивать за другой палец-цок-цок-
коготки по моим нервам (разве можно
так отрастить ногти, так выбелить пальчики?!)
пью безадресно, говорю сложно,
она уходит домой к своему мальчику.
а мне бес-тревожно.
…
дура дурой, а пол стакана имеет
от кольки, петьки, игната…ик…мать его.
и моя по сравнению с ней немеет,
как она раздевается, как поет матерные
стишки, разлагает младое общество рыками
- ксения, вернись, ты охуела?!
и я наливаю себе урывками,
чтобы не отставать от нее, от ее тела.
половая жизнь на скамеечке еле-еле.
сгущение красок на лице, косточки перемолоты,
и пока мы еще молоды
пьем что попало, едим - лишь бы ели.
…икается всю дорогу.
…
допиваю кофе с мороженым
плюс два кубика собственной смерти.
меня рвет прямо на ложе,
трясет под юбкой бэтти.
а там можно умереть безызвестной,
это все что я заслужила.
говорит - раздвинь ноги, поэтесса,
твоя задумчивость над очевидным лжива.
бэтти, ты колешься щетиной ног.
бэтти, какой из тебя мужик.
…и я выпускаю на волю прозрачный слог,
следом - пространный ик.
…
грубая женщина в расцвете пьянки -
соль, нежность, волна волной,
сыплю на все свои раны-ямки.
шью паруса из юбки, сама - прибой
от одних рук к другим грязным
отпечаткам на скатерти грудей-щек-шеи.
и штормит нас с ней по разные
стороны коридора пещерного.
так наглотавшись кровищи сгнившего ящера
над полыхающим заревом его тела,
выдумать секс ритуальный
и узнать что она меня никогда не хотела.
мое безмозглое тело…
*последнее стихотворение*
1 (слова)
Ты как высохший листик на мне, как все что есть
Соки тебе - нет сил смотреть как ты хрипишь
Я сотку из слез полотенце, сотру им смерть
С твоего лица пока спишь
Ты как веточка из единственного окна во мне
Цокаешь коготками, растешь на свет
Я войду в никуда, так и буду в прекрасном сне
Доживать свой век
Ты как смелый цветок, не боящийся высоты
Смотришь на меня как испуганная стрекоза
Пока колют укольчики, пока соленой воды
Доливают в мои глаза
Ты сорвавшийся лепесток из букета грез
Полный страх, поглотивший все мои острова
Я волью в тебя море прозрачных слез
А себе оставлю слова
2 (молчание)
Морозец моей души отдает тебе чесноком
Соль предательски жжет колени-ранки
Выйти на улицу, перебежать дорогу там где
Не позволительно даже выдохнуть - ты нужна мне
Чистый дом, занесенный предательски белым снегом
Частокол выбеленный дождем и ветром
Окунуться с головой в понятные лишь мне
Мгновения, переходящие в этот короткий бег
Говорящий петух, говорящая кошка, лебеди
Говорящие на царском пруду где-то там
Наш пригород мал, болеют, топятся дети
Умирают, оставляют дома соседи
И я болтаю с кем попало но лишь о тебе
С предательским снегом сижу пол часа в молчании
С предательским ветром играю ключами
И все неподдельнее где-то мне вторят лебеди
2000-2001 гг.
|
|
1
| 2
| 
