Валерия Мамичева

Ей только 16 лет. Она заканчивает школу и рыздумывавает о том куда что делать дальше.

Любит читать, когда есть настроение и пробует писать, пытаясь создать именно свой стиль писания, свой язык.

Больше всего любит читать романы французских писателей 19 века - таких, как Ги де Мопассан, Эмиль Золя, Жорж Санд и так далее. Валерии нравиться готический стиль в литературе. Если она пишет, то совершенно в разных стилях.

Дом, хранящий воспоминания.

Не знаю, могла ли произойти эта история на самом деле, вполне возможно, хотя не ручаюсь. Однако, я считаю своим долгом рассказать читателю о причине написания данной истории. Конечно, читателю это будет интересно.

Часто происходит так, что какие-то события или какие-то картины жизни могут навлечь на нас определенные впечатления или воспоминания. Стоит лишь, к примеру, увидеть, старую потрепанную книгу с пожелтевшими страницами и разорванным переплетом, и в мозгу нашем сразу воскресает поток воспоминаний. Они пролетают словно легкокрылые птицы и уносят с собой все, что осталось с прошлого, все так дорогое нам. А случается так, что увидим мы абсолютно незнакомую нам картину и уже представляем себе, что это за вещь? Что она здесь делает? Откуда взялась и что означает? Каждый человек посмотрит и скажет, я вижу то-то, а другой посмотрит и видит что-либо другое. И вот уже фантазия тоже подключается и работает во всю. Человеческая мысль начинает извлекать из недр мозга свои представления и понятия, сочиняет целую историю. И это замечательно. Так и было в нашем случае. Я лишь представляю читателю мою фантазию, можно сказать, мое видение мира. это мой замысел. А вся причина заключается в одном старинном полуразрушенном замке.

Для начала я немного его опишу, чтобы читатель мог составить свое неповторимое представление о нем. Ведь каждый увидит его по-своему: кто древней монашеской обителью с полуразрушенными колоннами и капеллами, а кто представит себе старинную феодальную крепость из тяжелого камня. В любом случае, я скажу, что и те, и те правы. Не могу точно сообщить, с каких времен стоит этот замок. Не могу даже назвать его имени. Так как стоит он один в полном запустении, и уж давно его никто не замечает и не интересуется им. Уверена, что он очень старый, и много перевидал на своем веку, ибо стены его прогнили, а стрельчатые окна покрыты толстым слоем пыли, плесени и паутины. Но вот я отворила тяжелые дубовые двери, гнилые от времени, и вошла внутрь. Что же представилась моему взгляду? Большая темная зала. Возможно, вы видели такие старинные пиршественные комнаты на гравюрах. Зала просто огромна, трудно установить ее пределы. Все тут такое старое и дряхлое, даже стены и потолок, который, кажется, вот-вот и падет мне на голову. Слава богу, что его подпирают две высокие массивные колонны по обоим углам комнаты. В центре висит такая же массивная, большая, как и все в зале, люстра, которая еще не потеряла своей первозданного изящества, несмотря на немалые глыбы хрусталя, бесформенно колеблющиеся в воздухе. От их колебания слышен легкий гул, похожий на звон колокольчика. Все это наводит на мысль о чем-то призрачном, старинном, таящимся в этих обветшалых стенах.

В одном конце комнаты я увидела камин с облупившемся камнем, а рядом деревянное подобие дивана. Подойдя ближе, я заметила, что в камине за решеткой полно золы. Будто бы кто-то ушел только что и оставил после себя эту золу. На диване я заметила старую пожелтелую тетрадку в кожаном переплете, похожую на дневник. Я взяла его в руки и прочла на первой странице "Принадлежит Мэг Батгерс". Я с интересом повертела его в руках, в надежде найти еще какие-то надписи и заметила на последней странице размазанную надпись, которая удивила меня "С любовью моему кузену, мистеру Мора, от твоей любящей кузины Мэгги. Прочти его и сожги, дабы никто больше не посягал на эту тайну". Естественно, этот запрет вызвал во мне желание открыть дневник и узнать тайну Мэг Батгерс и ее кузена." И вот, я раскрыла первую страницу и расположившись поудобнее (насколько это было возможно), принялась с интересом читать. Надо сказать, что ни один роман я не читала с таким увлечением, как этот чужой дневник. Вот что было там написано:

"Я веду этот дневник с единственной целью : для дальнейшего прочтения его господином Мора, моим маленьким кузеном. Он только что родился. Но я его уже люблю крепкой материнской любовью. Я уже чувствую, что мое сердце навеки принадлежит ему. К моей материнской привязанности присоединилась еще горесть оттого, что родился этот маленький человечек в тюрьме и вынужден был бы всю свою жизнь просить подаяния, если бы не дружеское участие мистера Хиккинса, моего мужа, которого я очень люблю. Вот это действительно добрый и хороший человек, я не жалею, что отдала свое сердце и руку ему. Он достойный джентльмен. Запомни, милый кузен, Томас Мора, после моей смерти, если мистер Хиккинс будет жив еще, люби и уважай его, прислушивайся к его мнению. Чти мою память.

Теперь хочу я открыть тебе тайну твоего рождения. Знаешь ли ты кто твой отец, кто воя мать. Бедный мой мальчик Томми, только лишь после моей смерти узнаешь ты всю гнусную правду. Так знай: мать твоя, урожденная Элис Батгерс, моя недостойная тетя, погрязшая в разврате и удовольствиях, грешным образом связалась постыдными узами с неким господином Джоном Мора, чьим сыном ты и являешься. Уже много лет никто ничего не слышал о твоем отце, и уже не услышит. Я в этом уверена. Элис Батгерс родила тебя в тюрьме и тут же умерла (под грузом своих грехов). Теперь ты все знаешь. Вырастили и воспитали тебя мы: я, урожденная Мэг Батгерс и мой дорогой муж мистер Джошуа Хиккинс..." Дальше было трудно разобрать, так как все было размыто, как от воды.

Я с интересом стала перелистывать страницы дневника и, к моему великому стыду, должна признаться, что не испытывала смущения оттого, что проникаю в чужую тайну. Меня так и разбирало любопытство посмотреть, о чем Мэг Батгерс будет писать дальше. Но вот я нашла страницу, на которой все было написано довольно понятно. Я снова принялась читать.

"На дворе 5 июля 1779 года. Томми исполнилось восемь лет. Он уже большой мальчик и радует всех нас своим заразительным весельем и постоянным смехом. В доме царит радость и всеобщее удовлетворение.

Я смотрю в окно и вижу, что Томми играется с Дженни Коуэн. Это наша соседка, их дом стоит неподалеку от нашего. Старый особняк, выполненный в викторианском стиле. Дженни - сирота, живет с бабушкой и няней Ненси. Милый ребенок, очень тихая и послушная девочка, мы все ее очень любим. И, конечно, малыш Томми больше всех. Они все время вместе. И, несмотря на то, что Дженни старше нашего Тома на два года (ей десять лет), и явно весело вместе. Как приятно смотреть на этих влюбленных детей, как все непосредственно и прелестно. Истинно, дети ведут себя совсем по-другому, чем взрослые, когда любят! Это настоящая первая любовь детей, искренняя и чистая. Томми, когда ты будешь читать эти строки, ты вспомнишь свою первую детскую привязанность с доброй улыбкой. Наверняка, тебе будет приятно вспоминать эти счастливые детские минуты, проведенные с малышкой Дженни. Я знаю, что к этому моменту ты вырастешь и забудешь о своей первой подруге, этот дневник немного освежит твои детские воспоминания.

Я продолжаю. Какая вчера разыгралась забавная сцена! Повеселись от души, читая эти строки. Помнишь нашего старого ворчливого сторожа Деррика? Так вот, вчера вечером он сидел в своем любом кресле и мирно выкуривал свою обычную трубку. Вы с Дженни сидели у него в ногах и разбирали какие-то игрушки, когда в комнату вошла няня Дженни - Ненси. Она только что прибыла из Тенистых Руин, чтобы забрать Дженни туда. Ты с интересом наблюдал, как она подошла к Деррику и перекинулась с ним парой слов о самочувствии и хозяйстве. Ты притаился и слушал, тебе было все интересно. Когда Ненси перестала говорить, ты вдруг спросил меня:

- Если Ненси жена мистера Деррика, почему они живут в разных домах. Ведь они же не в ссоре?

Я с удивлением ответила:

- Но, Томас, Ненси не является женой Деррика. У нее вообще нет мужа, также как и у Деррика нет жены...

- Как же так получается?--- ты был практически возмущен, со стороны было так забавно наблюдать за тобой и твоими словами.--- Ты жена мистера Хиккинса, я муж Дженни... Чья же жена Ненси?

Ты был искренне растерян, и мы все весело рассмеялись твоим словам. Но я ответила тебе.

- Но, дорогой, почему ты считаешь, что Дженни твоя жена? Чтобы стать твоей женой, ей нужно пройти специальный святой обряд в церкви.

- Разве? А я думал...

Джен была тоже крайне растеряна и в смущении смотрела то на тебя, то на меня. Видимо, она тоже полагала, что она твоя жена.

Но она не была твоей женой, она была тебе ближе жены. Вы были духовно связаны, ты и Джен..."

Дальше записи снова обрывались, чернила были размыты, и и я ничего не могла разобрать. Надо заметить, что я стала крайне заинтригована. Мне так интересно было бы посмотреть на этого Томми и Дженни, я не отказалась бы взглянуть и на миссис Батгерс. Запись была помечена 1779 годом. Значит, они все уже давно умерли. Я вспомнила, что за старым домом, я видела полуразрушенную церковь и старинное кладбище с красивыми каменными изваяниями. Я положила дневник, чтобы потом дочитать остальные записи и отправилась туда.

Как я уже сказала, сразу за домом была церковь. Скорее даже, маленькая полуразрушенная церквушка со стрельчатыми окнами и дверью на ржавых железных створках, которые начали отвратительно скрипеть, стоило мне открыть дверь. Рядом было кладбище - темное, мрачное и таинственное, какое, вообщем, и должно быть любое кладбище. Мне подумалось, что уж это кладбище точно несет в себе какую-то старую жуткую тайну этого семейства. По правде говоря, после чтения дневника мне стало интересно посмотреть хотя бы на могилы тех людей, про которых я говорила.

Я пошла к кладбищу. Тихо шумели сухие листья у меня под ногами (была осень), ветки деревьев колебались на ветру. В воздухе стояло какое-то мирное, тихое спокойствие, даже царственная торжественность. Эта атмосфера обволакивала и притягивала к себе. Никого нет рядом. В самом центре кладбища стоял большое каменное изваяние с выгравированными буквами на нем, я подошла ближе, чтобы прочитать. На памятнике было написано :"Милому Томасу Джефферсону Мора, от любящих Мэг и Джошуа Хикккинсов. Покойся в мире и спокойствие. Испытай ту небольшую долю счастья хотя бы там, раз на земле тебя ждали лишь одни мучения и горе." Получается, что женщина, которая вела дневник, пережила этого Томаса Мора. Удивившись еще больше, я поспешила вернуться в дом, где отыскав дневник Мэг Батгерс, я решила докончить чтение, так как история этой семьи меня крайне заинтриговала. Следующая запись была помечена 1789 годом, 12 сентября. Вышеупомянутому Томми должно было исполниться восемнадцать лет. Вот что я прочитала:

"Милый наш Томми! Как мы все любим его, он взрослеет с каждым днем все больше и больше. Наглядеться на него просто не можем! Теперь он уже красивый молодой человек, и ведет себя соответственно. А вспомню, бывало, бегает восьмилетний мальчишка вместе со своей Дженни по вересковым зарослям, и горе ему мало. Веселится себе, мой мальчик! А еще, когда оставалась ночевать у нас Дженни, так сбегали они ночью на кладбище, и сидели там всю ночь. А мы с Джошуа прокрадемся за ними и сидим, подслушиваем их. Детский разум представлял себе, что на кладбище по ночам живут духи и мертвецы встают с могил. Дети боятся суеверий! Не такие у нас Джен и Томми. Зашумит что-то в кустах, а им и не почем. Засмеятся от внезапно нахлынувшего ужаса, но не уходят.

Дженни Коуэн вышла замуж за некого неместного дворянина, он увез ее далеко от любимого Тома. Ясное дело, любила она всегда только Тома Мора, однако бабушка ее не понимает этой странной любви. Когда нет денег, нет положения в обществе, какая может быть любовь для нее?! Не отдала бы она свою единственную внучку за нашего Тома никогда. Ведь кто такой Том Мора? Он даже отца своего не видел никогда! Что ей до романтики? А этот богатый господин отвез Дженни в Лондон, где она живет. Плохой муж достался ей, видно, что каждый день строчит она письма Тому, рассказывает, как ей плохо и скучно без него. А Томас даже не читает их - сразу в огонь бросает. Говорит, предала его Джен. Не нужна ему она такая. А мне жалко бедняжку. Вот я выписала в свой дневник одно ее письмо, да Том не знает. Все равно ведь, сожжет, даже не потрудится прочитать.

"Милый Томми,- пишет она, - я знаю, как ты меня ненавидишь, и что нет у тебя для меня оправдания. В тысячный раз прошу у тебя прощения, но ты меня не слышишь. Сколько раз я тебе уже писала, и ни одного ответа, ни одного письма. Какая жалость! Я бы бросила все на свете, приехала бы в Тенистые Руины, к тебе, мой любимый, к тебе. Но, поверишь ли, муж мой, не отпускает меня саму даже за порог дома. Я бы прикинулась, сказала, еду навестить старую бабушку и няню Ненси, не отпустит меня саму. А с ним мне житья нет! Он уже замучил меня до полусмерти.

С какой радостью, с каким восторгом я вспоминаю наши дни. Как мы были счастливы с тобой вдвоем, ты помнишь? Целый день мы могли бегать по вересковой пустоши, смеяться и веселиться от души. Все прошло, все прошло... Годы немилосердны, они уничтожат все, а воспоминания влекут меня в прошлое, к тебе, Томми. Только о тебе все мои помыслы, к тебе обращена моя радость. Но мой брак стоит между нами как стена. Я любили тебя, и буду любить до гробовой доски. В своем завещании я попрошу, чтобы нас положили вместе, когда будем мы бездыханными трупами, да? На небесах мы будем вместе, правда, ты тоже веришь в это? Вот бы вернулись те времена, когда я была маленькая девочка, и все было мне ни почем, лишь ты был рядом. Почему я уехала, почему ты так далеко. Мы навеки разлучены, это несправедливо. А они все говорят, что Бог есть на свете. Если он есть, допустит ли он моего горя, твоей смерти от любви. А если его нет, то я взываю лишь к моей фантазии.

Напиши мне хоть словцо в знак того, что ты меня прощаешь и любишь меня по-прежнему, что я не одинока в своем горе. Я так тебя люблю, расстояние ведь не преграда. Напиши, что ты читал все до единого моего письма, не забыл моего имени. Что ты до сих пор засыпаешь с моим именем на устах: "Дженни... Дженни, что ты с нами сделала? Что-то теперь будет?" - я так и слышу твой голос. Я вижу твое лицо, стоит мне лишь закрыть глаза. Но я невиновна, верь мне! Я не изменяла тебе, я всегда любила тебя и буду любить. Что бы ни случилось на свете, ты - мой, не забывай этого!

Напиши сразу по получению письма, я утомилась ждать тебя. Здесь моя постель холодна как могила, а под головой вместо подушки холодный камень. Тяжесть давит на меня, я словно заперта в могиле. Стучу, кричу, а ты все не откликаешься... Приди ко мне, приди ко мне! Вспомни меня!

Если читаешь ты это письмо, передай мое почтение миссис и мистеру Хиккинсу, бабушке и мою искреннюю привязанность, и любовь няне Нэнси.

Все, кончаю. Пора прощаться. Прощай, прощай!

Твоя Дженни Мора"

Меня умиляет ее подпись, она подписалась "Мора". О, мой мальчик, неужели ты не жалеешь эту несчастную девушку? Ты ведь любишь ее еще?

Я дала это письмо Томасу и попросила его прочитать до того, как он его сожжет. Он упрямился, но все же прочитал, а потом уже сжег. Кроме того, я заставила его написать ответ, и сама собиралась отправить его. Конечно, предварительно я его распечатала и прочитала. Я не могла вытерпеть, если Томми обидел бы как-нибудь эту чудесную девушку. Я даже ухитрилась переписать его ответ. Да, Томми, прости меня, что я так поступила, прости меня. Но теперь, тебе будет интересно читать это письмо, спустя столькие годы...

"Дженни,- вот твой ответ, - ты предала не меня, как ты пишешь. Ты предала в большей степени свое сердце. Это гораздо хуже, поверь. Я переживу (это будет сложно) потерю тебя и твое предательство. Но боюсь, ты изменила сама себе. Это непоправимая ошибка. Мучаться ты будешь всегда. Ошибаешься, на небесах мы вместе не будем. Нам нет места рядом. Ты сама так решила. Ты разделила нас и провела черту между нами. Мне жаль моей разбитой любви, моего разбитого сердца. Но больше жаль мне твоей несчастной жизни. Но я тешу себя мыслью, что это был не твой выбор, а выбор твоей бабушки.

Ты спрашиваешь, помню ли я наши счастливые дни - насмешница! Как мог я забыть, ни за что на свете никому не отнять у меня моих воспоминаний. Теперь я и живу только ими. Да, я до сих пор люблю тебя. Вечно буду. Ты сама приготовила этот ад для меня и для себя. Томись же теперь ожиданием и этими муками. Я злорадствую, что ты мучаешься еще больше меня. Я не один, какое утешение! Мучься еще больше, прочувствуй свою вину во всей ее силе и величине. Я чувствую ее уже, да... Она, горький яд, отравила мне сердце и душу, создала мне глубокую кровоточащую рану, она не заживет, нет. Будет гнить, и кровоточить до самой моей смерти, а может и после. Но она успокоится, если мы ляжем вместе, чтобы заснуть вечным сном. Сейчас это лучше чем такая жизнь. Подумай только, Дженни, какое счастье лежать вечность вместе, рука об руку - над головами земля и душистая трава, птички поют, цветы, весна... А мы лежим и слушаем, и хорошо нам вместе... Ну, чудно ли?

Но хватит мечтаний, не будет этого никогда! Перед нами серая реальность - нужно жить и мучиться - так определили нам небеса. Впереди целая жизнь страданий, нужно жить и жить! Чтобы потом в покое лежать всю вечность.

Больше мне нечего сказать тебе, что может сказать один заключенный в вечной тюрьме другому такому же. Ты все и сама знаешь, что писать, нет смысла... Нет смысла и жить... Бессмысленное существование.

Прощай, помни обо мне и о своем обещании. Кто из нас первый не выдержит тяжести этой ноши и ляжет туда? Помни всегда, что ты мне обещала, не забывай.

Твой Томас Мора".

Как они любили друг друга, ах судьба разлучница..."

В это время я прервалась от чтения дневника, так как услышала шум в соседней комнате и вспомнила, что я еще не была в других комнатах замка. В очередной раз я отложила дневник открытым и отправилась в ту комнату, где слышала какой-то странный стук.

Дверь была приоткрыта, и мне показалась, что женская тень проскользнула в ту комнату. Дверь с грохотом затворилась. Впервые у меня появилось желание уйти куда-нибудь подальше из дома. Но любопытство превозмогло страх и открыла дверь и осторожно заглянула в дверь. Темная пыльная комнатушка - повсюду паутина и пыль. На стенах повисли тени от растворенных узких окон - тени прошлого. Призраки обитателей дома и сейчас не могут оставить его, столько воспоминаний и переживаний связано с ним. Это их дом, их обитель, они ее не покинут никогда. После чтения писем Дженни и Тома мне показалось, что они тоже здесь. Может, сейчас я поверну голову и увижу, что они спрятались там, за креслом. Но нет, никого там нет. Одна сплошная паутина. На столе стоит дубовый письменный стол и пара стульев, на столе - кипа бумаг и писем, а на стуле лежит темная шерстяная шаль, словно ее кто-то здесь только что забыл и ушел. В углу комнат стоит трюмо с разными баночками колбочками, рядом тоже ворох каких-то бумажек. Подошедши ближе, я заметила старинную гравюру, лежащую рядом с зеркалом, на ней изображена прекрасная девушка с большими голубыми глазами и пышной копной золотистых волос, от ее лица так и светится счастьем и довольством, тонкие красивые губы приоткрыты, но не улыбаются, улыбаются одни глаза, на груди у нее висит большой золотой крест, а в волосы вплетены цветы и ленты. Я перевернула на обратную сторону и прочитала: "Дженни Коуэн-Ральф от Томаса М."

"А! Так вот какая она, эта Джен Коуэн",--- мое любопытство было удовлетворено и я заключила, что в общем она очень мила, даже красива. Не удивительно, что она была так любима сразу двумя мужчинами. Поставив гравюру на месте, я подошла к гобеленам, висевшим на стене, они были наполовину съедены молью, во многих местах зияли большие дыры. И вдруг... Случайно тронув гобелен, я почувствовала, как под моим пальцем что-то дернулось. Отодвинув гобелен, я обнаружила секретную дверь. Надо сказать, что я крайне обрадовалась возможности вникнуть еще глубже в тайну Джен Коуэн и Томаса Мора. Не долго думая, я отворила дверь и заглянула внутрь - там был темный узкий проход, что-то вроде коридорчика. "В таких местах обычно и обитают привидения и духи усопших", - подумала я и в этот же момент почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Но опять же, желание постигнуть всю тайну вязло верх, и я вошла в коридорчик. Ступив несколько шагов, я на что-то наткнулось. Еще одна дверь. Она заперта изнутри. Постояв немного и подергав за ручку двери, я убедилась, что мне туда не войти и уже собралась повернуть в обратном направлении, когда мое внимания привлекли странные звуки, послышавшиеся из-за этой двери. Я приложилась к замочной скважине и прислушалась - словно кто-то так горестно стонет и плачет. "Неужели здесь кто-то может быть заперт, столько лет прошло"--- с нарастающим ужасом подумалось мне, но тем наименее я превозмогла себя и прошептала:

- Эй! Есть здесь кто-нибудь, откликнитесь! Если вы заперты, возможно, я вам смогу помочь.

В ответ гробовая тишина, да к тому же, звуки прекратились, теперь слышалось лишь грустное всхлипывание. "Что же это такое?!" Стоило этой мысли прийти мне в голову, как за дверью послышались шаги, я с ужасом отшатнулась от двери и вскрикнула, но каков был мой ужас, когда ручка двери начала дергаться, словно ее кто-то дергал изнутри. Тихий голос стенал за дверью: "Выпустите... Выпустите... Я столько лет здесь уже томлюсь". Это был тонкий женский голосок, я сразу вспомнила девушку на портрете и подумала, что, наверное, это она и есть. Страх объял меня, и я громко закричала, в ответ послышался ужасный стук в дверь. Выбежав из коридорчика и захлопнув за собой дверь, я снова подошла к зеркалу и заметила, что гравюры c девушкой там больше не было. Новая волна ужаса захлестнула меня. Куда же она делась? Что случилось? Желание дальше разбираться у меня сразу пропало.

Я отправилась в холл, решив забрать дневник и уйти поскорее из этого проклятого дома - он встретил меня своей мрачностью и сыростью, отовсюду по-прежнему веяло запустением и холодом. Я подошла к деревянному дивану и достав с его недр старый пыльный дневник и направилась к выходу дома.

Так и закончилось мое приключение в том страшном доме. Можете верить мне, а можете и не верить. Возможно, это просто моя фантазия.

версия для печати