Валерий Михайлов

ЕДИНЫЙ ГВОЗДЬ

СТЕНЛИ

0

Давно это было или недавно, никто не ведает. Люди же говорят об этом разное. Жил на земле один замечательный пастырь. И была у этого пастыря отара молодых овец, практически еще ягнят. Любил тот пастырь работу свою, и овец своих любил пастырь. Заботился о них, как о детях своих. Охранял от хищного зверя, да от человека дурного, следил, чтобы всегда у них была самая сочная трава и самая чистая вода. Если же случалось какой овце заболеть, ночами сидел рядом с ней пастырь, пока не выхаживал ее полностью.
Овцы тоже любили пастыря и старались делать все, что он им заповедовал. Пастырь плохого не посоветует. Слушались овцы пастыря и тучнели день ото дня, нагуливая сочное нежное мясо. Смотрел пастырь на овец, и сердце его радостно пело.

Но была в его стаде одна заблудшая овца, которая так и норовила убежать от пастыря в лес. Тогда он искал ее по лесу днями и ночами, пока не возвращал в стадо. Овца же убегала вновь и вновь.

-Почему ты так себя ведешь? Чего тебе не хватает в жизни? Где ты найдешь еще такого пастыря? Он и накормит, и напоит, и от дикого зверя защитит. Сколько он с тобой носится, а ты? И это вместо благодарности, - стыдили овцу братья и сестры, - да ты должна быть ниже травы и тише воды, а ты продолжаешь позорить все наше стадо.

-Вы никогда меня не поймете, - отвечала заблудшая овца, - Я хочу быть свободна, есть, когда хочу, и спать, когда хочу. Пастырь же превращает вас в овец, в стадо, в тупых жвачных тварей. И пусть у вас есть трава и кров, но у меня есть свобода. И если даже я погибну от лютого зверя или дурного человека, то это будет моя смерть, потому, что это моя жизнь. Вы правы, пастырь очень хороший, очень любящий человек, и я искренне его люблю. Но я поняла одну маленькую истину: Даже самый любящий пастырь сделает тебя овцой и погонит в стадо. Я же хочу ходить своими тропами.

Прокляли овцу собратья, отлучили ее от отары, изгнали навсегда из овчарни. А через несколько дней пришел срок, и забил их пастырь на мясо, ибо были те овцы мясной породы. И только заблудшая овца избежала той участи.

1

В голове носилось стадо слонов. Они ревели, топали своими ножищами в висках, с разгона врезались в затылок, отскакивали, разгонялись и бились в затылок снова и снова. Я попытался открыть глаза. Свет резанул по глазам с профессионализмом врача-садиста. Я со стоном уткнулся лицом в подушку.

-А проснулся, ну и славненько.

Голос был мужской. Странно, вчера в баре… или, может быть, я что-то путаю? Чувствуя себя героем-комсомольцем, я открыл глаза и медленно повернул голову на голос. Сон про слонов был в руку. У изголовья моего ложа сидел огромнейший, превосходящий любые мои фантазии негр неопределенного возраста. Он был грандиозен в своем безобразии, как победа социализма во всем Мире. Огромное жирное лицо с толстыми губами, маленькими глазками, наростнем-носом и золотыми зубами, несколькими складками, символизирующими шею, переходило в пирамидальное тело с большущими руками и ногами. На шейных складках красовалась огромная золотая цепь, которой позавидовал бы не один волкодав. На толстых пальцах были массивные золотые перстни с бриллиантами. А вот гвоздя в носу у него не было, как не было и кучерявых черных волос. Негр был лысым.

-Кофе будешь?

-Не откажусь. Только… Где тут туалет?

-Там, по коридору и направо.

Туалетная комната была олицетворением монументализма. К унитазу-трону вели три ступени. В ванной, которая была рядом, можно было устраивать соревнования по плаванию, гигантская раковина ручной работы, символизирующая нечто величественное, телевизор, телефон. И все это среди зеркал. Стены, пол, потолок были отделаны зеркальной плиткой.

Устроившись на унитазе, я почувствовал себя черным царем Лумумбой. Я не мог не оставить след в этой чудаковатой вселенной, и я напряг кишечник.

В комнате, которая была настолько самой обыкновенной типовой комнатой, что мне стало грустно и обидно, возле кровати стоял стол, на котором дымилась груда пирожков. Негр жевал за обе щеки и был похож на инопланетное чудовище из какого-нибудь фильма ужасов.

-Бери пирожок, - сказал он мне весело.

Есть мне не хотелось. Настолько не хотелось, что, возьми я пирожок, и во мне мигом сработает возвратный механизм, а вот кофе был кстати.

-Кто много ест, тот будет толстым и красивым, сказал негр, прикончив последний пирожок. Я к этому времени как раз допил кофе.

-Ну а теперь послушай меня внимательно. Ничего хорошего я тебе не скажу, хотя нет, скажу. Тебе повезло, что ты попал в лапы к старому нигеру. Я, разумеется, не ангел, но другие будут похуже меня. В общем, тебе не повезло. Не повезло родиться не совсем обычным человеком, так что в ближайшее время ты будешь очень популярной персоной в определенных кругах. Так что, если хочешь остаться в живых, следуй своей природе, а при встрече с несколько странными людьми делай то, что тебе скажут, тогда, возможно, тебе повезет, - хорошенькое начало, подумал я, - ну а начнешь выпендриваться, тебе будет очень больно, обидно, но долго. Эту часть лекции уяснил?

Я согласно сглотнул слюну.

-Вот и хорошо. Кастаньеду, надеюсь, читал? Так вот, я буду твоим доном Хуаном. Зови меня Рафиком. Ты же отныне будешь Стенли. И упаси тебя бог произнести вслух ТО имя. Ты меня понял?

-Понял, - уныло произнес я, не столько из понимания, которого у меня не было ни в одном глазу, сколько из страха, банального панического страха, которого хватило бы на десятерых.

-Выше голову, Стенли, - весело сказал мне Рафик, - со временем тебе понравится. Тебя ждут адреналиновые ванны, а это круче всего. Хочешь быть самым экстремальным парнем в округе? По глазам вижу, что хочешь, - Рафик весело рассмеялся.

-Никогда не хотел быть экстремалом.

-Да, но у тебя нет выбора. Одно неосторожное движение, и ты труп.

В общем, перспективы у меня были самые радостные.

2

Тук, тук, тук… Твою бога душу мать! Когда Господь сотворил человека, в пику ему Дьявол создал соседей и родственников! С родственниками мне повезло. Слава богу, родственников у меня было мало, да и жили они где-то далеко, достаточно далеко, чтобы напоминать о себе открытками на Новый год, на которые я, правда, не отвечал, да редкими телефонными звонками. Но соседи! Соседи полностью компенсировали блестящие отношения с родственниками. Соседи творили переходящий красный ремонт. Они передавали его, как эстафетную палочку, и стоило одним соседям угомониться, как тут же ремонт начинался у других. С утра по раньше, изо дня в день, без отгулов и выходных. Соседи и филантропия не совместимы!

Тук, тук, тук… На этот раз это был стук каблучков, стук каблучков ее туфелек. Ольга! Я даже готов был простить соседей! Она не стала звонить и воспользовалась своим ключом. Обожаю, когда утро начинается любовью, когда она, избавившись по пути в спальню от плаща, прыгает ко мне под одеяло, еще холодная, пахнущая духами и улицей. Вставай, соня, она уворачивается от моих поцелуев, пытается засунуть еще холодные с улицы руки мне за шиворот, но постепенно наша возня переходит в объятия, она позволяет себя раздеть. Я путаюсь в застежках лифчика. Тренироваться надо, - говорит Ольга, и именно Ольга, не Оля, Олечка, Оленька, а Ольга и только Ольга, - давай я куплю тебе манекен. Будешь сдавать норматив. С колготками осторожней… Кто откажется от такого утра?

-Вставай, соня, ехать пора, - бросила она, стоя на пороге комнаты.

-А поцелуйчик?

-Некогда.

-А если я навсегда останусь Жабой?

-Хорошо, только не тащи меня в постель. У нас мало времени.

-Мы куда-то спешим?

-К одному человеку. Забыл? Я тебе о нем рассказывала.

-Ты заставляешь меня вставать натощак, - пробурчал я обиженно.

-Можешь попить кофе. Я тоже, кстати, не откажусь.

-С гренками?

-С гренками.

-С солью и чесноком?

-Давай, делай уже что-нибудь, извращенец.

-Так куда мы едем? - вернулся я к разговору во время кофе.

-К одному человеку. Сам все увидишь. Чего я буду рассказывать. И умойся. Ненавижу, когда ты такой.

Я кое-как наспех повозил станком с тупым лезвием по физиономии, сделав на ней несколько внушительных порезов, из которых тут же выступила кровь.

-Лучше бы ты так щетину резал, - сказал я зло станку.

Пойдет. Вода была почти холодной, и желание умываться пропало на корню, так и не успев родиться. Я несколько раз провел зубной щеткой по зубам, сплюнул, прополоскал рот и аккуратно вытер уголки рта. На этом утренний туалет большинством голосов был признан завершенным.

-А лезвие поменять нельзя было?

-Ты же сама сказала, что мы спешим.

-Спешим, но не на столько.

-Тогда может, вернемся в спальню?

-Одевайся.

Машину вела Ольга. Во-первых, это была ее машина, а во-вторых, я терпеть не могу сидеть за рулем. Она же была буквально помешана на технике. Ездить она умела. За рулем держалась уверенно, но не грубила, и вообще была молодцом.

-Включи что-нибудь, - попросил я, когда мы сели в машину.

-The Koln Concert тебя устроит?

-Идеально.

Она достала из бардачка компакт диск и воткнула его в проигрыватель. Настоящая меломанка, она потратила на музыку примерно столько же, сколько на свою новую "Тойоту", при этом, надо отдать ей должное, ни радио, ни кассетника у нее не было, только проигрыватель компакт дисков и hi-end система. Хорошую музыку на плохом аппарате слушать нельзя.

По дороге я любовался Ольгой. Высокая, стройная с длинными идеальными ногами, небольшой упругой грудью, длинными волнистыми черными волосами, подчеркивающими красоту ее лица. Было в ней что-то гипнотическое, что-то притягивающее и одновременно отталкивающее, внушающее страх. Она была слишком совершенной для нашей Земли.

-Прикури мне сигарету, - попросила Ольга в паузе между композициями. Курила она Честерфилд. Я тоже любил Честерфилд, когда мог его себе позволить, а позволить я себе его мог только когда меня угощали. В свободное же от человеческой филантропии время, я наслаждался крепким вкусом "Беломора". Сигареты я не курил, кроме Честерфилда, настоящего привозного Честерфилда, а не изготовленного на заводе по производству подпольного тосола.

Странная штука любовь. Казалось бы, умница, красавица, при деньгах, а связалась с голодранцем, да к тому же не Аполлоном. Нет, я высокий, крепкий мужчина в самом расцвете лет. У меня породистое семитское лицо и красивые руки. Стройностью я, правда, не отличаюсь. Безденежный русский гений. У нее же туфли стоили больше, чем я зарабатывал за год. Однако что-то она во мне нашла. Шутка ли, пятый месяц вместе.

У монастыря… В пятнадцати минутах не очень быстрой езды от города находилась станица с ныне действующим мужским монастырем, в котором кроме монахов и разъезжающих на дорогих джипах послушников был даже свой чудотворный старец. На территории монастыря для всех желающих работала церковь, куда слетались на службу богомольцы со всей округи.

Ольга припарковала машину возле монастыря. Мы вышли. Удивительно, пятнадцать минут от города, а воздух! Голова кружится. Служба кончилась, и из монастыря повалила толпа богомольцев. Все они были мрачными, серыми, закутанными в бесцветные некрасивые одежды. Никто не смеялся, дети шли чинно рядом со взрослыми. Мне они почему-то напомнили выцветшую фотографию какой-нибудь похоронной процессии.

-Интересно, почему богомольцы всегда такие тускло-бесцветные?

-Может, они пост соблюдают?

-Менты вон тоже пост соблюдают, а какие у них рожи лоснящиеся.

Подождав, пока рассосутся богомольцы, мы перешли на другую сторону мощеной плиткой широкой улицы или маленькой площади. У калитки я нерешительно остановился.

-Собаки нет?

Нельзя сказать, что я не люблю или боюсь собак, скорее, я отношусь к ним с уважением, исключающем саму возможность игнорирования какого-нибудь Трезора, находящегося на боевом посту.

-Нет. Он не любит собак.

-Ты уверена?

-Не задавай глупых вопросов, особенно при нем.

В доме царил полумрак. Интересная фраза. Почему полумрак царит, а звания, например, присваивают? О, прикольный и стебучий русский язык! И так, в доме основательно царил полумрак, настолько основательно, что я ничего не мог разглядеть. Я так и остановился у порога комнаты, боясь обо что-нибудь споткнуться или набить себе синяк. Похоже, что в доме никого не было.

-Привела? - Услышал я властный мужской голос из темноты.

-Как ты и говорил.

-Закрой дверь.

3

Туман, туман, туман… Белое молоко тумана и ничего кроме тумана. Буквально что внизу, то и вверху. И я, как порождение тумана… Она была в тумане. Я не видел ее, я никогда ее не видел, но я знал, что она здесь, в тумане, совсем совсем рядом. Я знал ее и не знал еще с самого детства. Я слышал ее, чувствовал, ощущал ее незримое присутствие. Я жил ей, дышал ей, молился на нее. Я знал ее и не знал. Я никогда ее не видел. Только образ, только ускользающий силуэт, только намек. Она стала моим наваждением, моей паранойей, моей любовью. Она была рядом, здесь, в тумане, в нескольких метрах от меня. Она приближалась. Я уже слышал ее шаги, уже начал различать силуэт…

-Эротический сон? - я проснулся и увидел перед собой смеющуюся рожу Рафика. Надо сказать, что подобный поворот событий меня совершенно не обрадовал. Первым делом я послал Рафика как можно дальше, затем уткнулся лицом в одеяло в тщетной попытке вернуться в сон.

-Это тебе приветик оттуда. Думаю, тебе сейчас хреново.

-Хреновей некуда.

-Это связь, тонкая односторонняя связь, от которой кроме вреда никакой пользы, пока. Вы еще встретитесь. Одевайся, пойдем.

-Куда?

-Завтракать. Не все же тебе в постель кофе носить.

В столовой, а Рафик, как настоящая порядочная сволочь, питался в столовой не в смысле общепитовской забегаловки, а в смысле специальной комнаты для таинства трапезы. Столовая была обставлена с роскошью, которая могла бы поспорить даже с убранством ванной комнаты, как своей дороговизной, так и кричащей безвкусицей. Во главе стола стояло огромное массивное кресло, достойное Гаргантьюа. На противоположной от кресла стене висел плакат: БЕЙ ЖИДОВ - СПАСАЙ ИЗРАИЛЬ. Под плакатом, сама невинность, сидела…

-Знакомьтесь: Карина. Стенли.

-Мы вроде бы знакомы, - во мне проснулась злость.

-Вот видишь, к чему приводят случайные связи. А могло бы быть и хуже, окажись я воровкой или охотницей на органы.

-Умница! - Рафик поцеловал ее в щечку.

Карина была черноволосой красавицей с примесью кавказской крови, придававшей ей особое очарование. Было ей лет двадцать с чем-то. Двадцати с чем-то летняя спортивная плоть, излучающая страсть, подобную излучению трансурановых элементов. Достаточно было попасть в поле ее излучения, и неизбежная неизлечимая любовь была гарантирована. Но самой большой тайной были ее глаза, невинные и в то же время б…ские глаза. Глаза, которые завлекали, возбуждали, лишали рассудка.

Это начинало невыносимо вонять Голливудом с той только разницей, что там в большей фаворе почему-то роковые блондинки.

-Что ты мне подсыпала в пиво?

-Оскорбляешь. За такой, как я, вы, тЕлки, не то, что побежите, на коленях поползете. Вам же пара стройных ножек не только память, вообще все отшибает, кроме небольшой детали.

-Мал золотник, да дорог.

-Еще бы! Вы себя больше ни с чем не способны ассоциировать.

-Давайте завтракать.

На завтрак было блюд пять, из которых я не узнал ни одного.

-Да ты ешь, не бойся. Пиявок, червей и жаб у нас нет. Извини, не употребляем.

-Жаб, вон, французы едят.

-Французы едят лягушек. Жаб же облизывают, но не всех, не всегда французы, да и не для утоления голода. Эффект, правда, поразительный.

-А можно я поверю на слово?

-И не рассиживайся. У тебя сегодня трудный день.

4

Господи, как я ненавижу холод! Зима для меня настоящее проклятие, особенно если мороз, снег, метель. Идеальная зима для меня - это когда плюс двадцать по Цельсию в тени. Летом можно и плюс тридцать. Зимой я впадаю в депрессию, и могу неделями не выходить из дома. Проснуться же от холода посреди поля! Было холодно и сыро. Густой туман успел пропитать водой одеяло, и теперь уверенно подбирался к столь дорогому мне телу. О том, чтобы развести костер не могло быть и речи. Черт! Вздремнул, называется. Что же они мне подмешали в еду? Рафик, скотина, еще улыбался, гад. Я представил себе, как пинаю ногами его рыхлую задницу, трясущуюся не хуже пудинга, и на душе у меня слегка полегчало. Ровно настолько, чтобы заставить себя покинуть постель.

То, что, будучи в горизонтальном положении, я принял за поле, было небольшим островком посреди болота. Вокруг была вода. Кое-где виднелась чахлая цвета ржавчины трава, да уродливые низкорослые деревья. В общем, полная гармония настроения с природой.

Единственным способом хоть как-то согреть себе задницу был бег. От этой мысли противно заныли зубы. Ненавижу бегать. Даже на автобус я спешу средним шагом. К спорту вообще у меня наиположительнейшее отношение. Пять дней в неделю я делаю зарядку, но бегать! Бегать - это не для меня. Альтернативой бегу была холодная смерть. Я представил себя в холодной земле, и принял альтернативное решение. Быстрый шаг: с одной стороны это не так оскорбительно, как унижение бегом, с другой - хороший способ согреться. Я еще раз представил себе, как пинаю ногами жирное седалище Рафика, и двинулся в путь.

-………………………………..! - холодная вода (я вместо того, чтобы подобно пони бегать по кругу, отправился куда-то вдаль) заставила меня вспомнить все ненормативные выражения, которые я когда-то слышал. Я прибавил шагу, а через несколько минут побежал легким бегом. Во мне зрело беспокойство, переходящее в страх, а затем в панический ужас, под напором которого рухнули стены моего сознания, и я помчался вперед, ведомый темными, придонными инстинктами подсознания. Тело, питаемое страхом, неслось, что есть сил. Вдруг я достиг критической точки. Страх исчез. Вернее он продолжал заставлять набирать скорость, но это уже был не я. Я больше не отождествлял себя с усталым испуганным человеком, пытающимся убежать от неведомой ему опасности. Я выбрался на небольшой холм. Туман рассеялся, и я мог осмотреться. Новая волна ужаса окатила меня с головы до ног.

Там, где еще несколько минут назад мне снились сладкие сны, находился страшный монстр. Ни один ночной кошмар не мог бы породить такое чудовище. Тварь металась по острову, постоянно возвращаясь к моей постели. Затем зверь остановился, поднял свою ужасную морду и закричал. Он взял след.

Я бросился вперед с максимальной скоростью. Усталость и холод перестали существовать. Был Бег и был Зверь, который неумолимо меня настигал. Я боялся оборачиваться, боялся сбить дыхание, поскользнуться, замедлить хоть на немного бег, но шестым чувством я чувствовал, что зверь совсем рядом. Впереди начиналась топь. Мерзкая жидкая грязь, и что-то шаткое, ненадежное под ногами, наверно, какая-то растительность, под которой… Я несся вперед, не разбирая дороги. Все, что угодно, только бы не его пасть! Я был настолько испуган, что уже не чувствовал страх. Я не заметил, когда выбрался из воды, и только ужасный звериный вой вернул меня к действительности. Я находился на твердой земле, на острове, а зверь провалился в трясину и теперь уходил на дно. Мое сознание отключилось, и я рухнул там, где стоял.

-Ты вовремя, - услышал я над собой сквозь сон голос Рафика, - чайник только что закипел. Мне было тепло, уютно, и совсем не хотелось вставать. Мне хотелось повернуться на другой бок и заснуть так часиков на десять-пятнадцать, но как только Рафик произнес чай, я тут же захотел пить, да и не только. Хочешь, не хочешь, а вставать надо. Я попытался приподняться, но вдруг понял, что что-то сильное практически не дает мне пошевельнуться.

-Подожди, сейчас развяжу. Никогда в мешке не спал?

Он расстегнул мешок, и я выбрался на свободу. Мы были все на том же острове, на котором закончился мой кошмар. Я попытался подняться на ноги, но мое тело отозвалось болью в каждой клеточке.

Я застонал и рухнул на землю.

-Ничего, до свадьбы заживет. А ты молодец. Лихо ушатал Артура

-Артура? - переспросил я.

-Его звали Артур. Классный был зверь. Ну да судьба. Ладно, ты молодец. Справился на отлично. Первый экзамен сдан.

-Экзамен! - я готов был убить Рафика.

-А как ты хотел. Мы не можем откровенничать с кем попало. От правильности выбора зависит слишком многое, чтобы относиться халатно. На севере есть народы, которые испытывают кандидатов в шаманы специальными булочками. Выносят ему блюдо с булочками, среди которых только одна не содержит смертельный яд. Если же они ошибутся в выборе, племя ждет смерть, что намного страшнее смерти неудачного кандидата. Держи, - Рафик протянул мне чашку.

Только сейчас я осознал, что на мне сухая, чистая одежда и обувь.

-Мы маги. И только в дурацких сказках маги повелевают стихиями и перекраивают мир по-своему. На самом же деле маги живут в согласии с миром. Маг - это канатоходец. Для него реальность - это канат, где шаг влево, шаг вправо… А у мага страховки нет. Маг - это человек с повышенной чувствительностью, замечающий малейшие колебания реальности и незамедлительно реагирующий на них. Сегодня страх помог тебе ощутить чувство пути. Теперь тебе надо его развивать, причем весьма настойчиво. У тебя времени нет.

-А если бы я погиб?

-Это значило бы, что ты не тот, за кого мы тебя принимаем, а вот Артур был бы счастлив. Он обожает человечину.

5

-Эй, мужик, ты куда?

-Да я…

То, что я первоначально принял за кусок скалы и было драконом Ыа.

-Доблестный рыцарь, ищущий славы? Давненько вас не было. Хочешь сразиться?

-Вообще-то нет… Совсем не хочу.

-Чего же ты тогда хочешь?

-Поговорить.

-Ладно, сказал Ыа, и мгновенно уменьшился до размера коровы, - чего надо.

-Я бы хотел приобрести у вас старое медное кольцо.

-А на кой оно тебе?

-Честно говоря, не знаю. В данной ситуации я выступаю, как посредник.

-Ну и как ты собираешься его приобретать?

-Не знаю, купить наверно.

-Купить? - дракон расхохотался.

-Ну… я еще не имел дела с драконами.

-Понятное дело, не имел. Иначе бы ты не пытался у меня из-под носа кольца лямзить.

-Я не…

-Да ладно тебе, что я не видел, как ты крался к пещере. Не шел, а именно крался.

-У меня есть знакомый, который частенько таскал с полей овощи. Так вот, подъезжает он к полю на машине, выходит и минут пятнадцать кричит, зовет хозяев. Если никто не подходить, можно смело грузить машину.

-В следующий раз, когда захочешь обмануть честного дракона, так и делай.

-Да…

-Гляди, покраснел. Ты действительно не благородный рыцарь.

-Они вымерли лет пятьсот назад.

-Удивительно, как они раньше не вымерли.

-А что рыцари?

-Сигару будешь?

-Не откажусь.

-Бери.

Он открыл коробку с дорогими сигарами.

-Достали меня они, - начал дракон, закуривая сигару и, пуская в потолок клубы дыма, - выйдешь вот так на солнышко полежать, покурить, в небо поглядеть, он тут как тут. Выходи, кричит, биться, и обозвать норовит погаже. А что я ему сделал такого? Беру АКМ, выхожу. А он сидит на своей лошадке в латах, вылитая курица в фольге. Сначала я их из огнемета разогревал, но потом стало лошадей жалко. Зверюга то не при чем, ей и без меня не сладко. Выйду, пальну в него. А что он своей зубочисткой сделать может? Одних доспехов пол пещеры валяется. Тебе, кстати, металлолом не нужен?

-Мне кольцо нужно, медное.

-А этим кретинам моя голова была нужна. Я одного прежде, чем убить спрашиваю: Зачем тебе она? Знаешь, что он мне ответил? Не могу, говорит, без твоей головы даму сердца закадрить. Я, говорит, уже всех ее родственников на турнирах извел, доказывая свою любовь, а она ни в какую. Родственники, говорит, это фигня. Родственников любой дурак порезать может. Ты мне лучше принеси драконью голову. Выслушал я его и думаю, а почему бы и нет? Сторговались мы с ним.

-Ты отдал свою голову?

-Я их десятками продавал. Знаешь, какой спрос был! Потом, правда, бизнес пошел на убыль. Головы теперь никому не нужны. Измельчал народ. Теперь они ногти да зубы скупают. А одному печень моя понадобилась. Ну этого я нагнал. Не этично как-то, да и не красиво. А что сейчас, кстати, бабам дарят?

-Цветы, деньги, шубы, золото… В ресторан водят. Кто на что горазд.

-Ладно, давай пообедаем, а заодно и о кольце поговорим. Зачем оно тебе?

-Я ж тебе говорил, оно не совсем мне. Я выступаю посредником.

-Посредником… И не страшно?

-Теперь уже нет, а в начале было, не то слово, страшно.

-Ну а зачем взялся, или медь сейчас в цене?

-Не знаю.

И я рассказал ему все.

-Ага, я, значит, теперь в роли Артура. Но зачем они над тобой издеваются?

-Сам не знаю.

-Ладно, мужик ты симпатичный, поэтому сильно тебя не буду мучить. Отгадаешь правильно пару загадок, да мне задашь поприкольней, и кольцо твое. Готов?

-Готов.

-Поспорили как-то три мудреца, кто из них мудрее. Спорят, не могут никак решить без третейского судьи. На их счастье проходил мимо еще один мудрец. Я вас рассужу, говорит он, у меня есть пять перьев: Два черных и три белых. Вы закроете глаза, а я положу вам на головы по одному перу. Кто первый определить умозрительно, какое на нем перо, тот и самый мудрый. Как рассуждал мудрейший из них?

-Обычно эту задачу решают методом перебора всех возможных комбинаций. Если он видит два черных, то на нем белое. Если он видит одно черное и одно белое, то если на нем черное, тот, на ком белое моментально даст ответ. Если он видит два белых, то если на нем черное, то один из тех двоих быстро решает задачу, если же они молчат, то на нем белое. Но можно решать и проще. Каждое состязание подразумевает равные стартовые условия для всех участников, поэтому спор можно считать состоявшимся, если на них будут три белых пера. На мой же взгляд, мудрецы вряд ли бы стали спорить на такую тему. Спорить о чем-то - другое дело, но кто умней, спорят обычно дураки.

-Твоя очередь.

-На пне сидит, по-французски говорит.

-Ежик? - выпалил дракон.

-А ежики говорят по-французски?

-Тогда кто?

-Француз.

-Так просто?

-Так просто.

-Ладно, слушай мою загадку: Человек стреляет из лука. Если представить себе траекторию стрелы…

-Это загадка без ответа. Так нельзя. Парадокс Зенона Элейского. Вектор скорости в каждой точке траектории имеет определенное постоянное значение и величину. Но траектория кривая, следовательно, в двух ближайших точках вектор скорости будет разным. Вопрос: Где, в какой точке траектории вектор скорости меняет свое значение.

-Ладно, умник, давай свою загадку.

-Если мять руками ловко, будет твердый, как морковка.

-Снежок. Не такой уж я и дубовый. Так зачем тебе кольцо? Это моя последняя загадка.

-Сложный вопрос. Об этом надо Рафика спрашивать. На мой же взгляд, кольцо - это как голова, признак победы.

-Победы над кем?

-Над обстоятельствами. Тебя мне не победить, да и не хочу я с тобой сражаться. Ты мне даже симпатичен. К тому же я хочу жить. Значит, кольцо - это символ того, что мы смогли договориться. И в этом плане мой экзамен несколько сложней. Договориться труднее, чем убежать.

-Логично. Кольцо твое. Только ты заходи, поболтать, в картишки перекинуться.

назад (части 0 - 5)

назад (части 6 - 9)

6

Дома меня ждал сюрприз. Не успел я войти, как здоровенный детина с полным отсутствием какого-либо выражения лица швырнул меня в кресло.

-Сидеть, - рявкнул он, наводя на меня пистолет.

Героем или суперменом я никогда не был, карате не знал, да и как себя вести со здоровыми мужиками, которые к тому же еще и вооружены, даже не догадывался. Поэтому я предпочел тихо бояться в кресле.

-У меня к тебе пара вопросов, - сказал, возникший из ниоткуда приятель Ольги, - ответишь правильно, и все будет хорошо.

-Я расскажу все, что знаю, только можно пистолет убрать, а то я от страха собственное имя забуду.

-Спрячь пистолет, Гарри.

Детина послушно убрал пистолет и встал у меня за спиной.

-Рассказывай.

-Мне будет легче, если вы будете задавать вопросы.

-С нашей последней встречи произошло много интересного. Например, как ты справился с Артуром?

-Я от него убежал.

-Ты меня за идиота держишь? Еще никто от Артура просто так не убегал.

-Я проснулся на болоте от страха и холода. Ноги сами меня понесли. Я не мог себя контролировать. Мне повезло, а ему нет, он утонул в болоте.

-Может освежить тебе память? Гарри.

-Он говорит правду, - вмешалась в разговор Ольга. Я был уверен, что еще мгновение назад ее здесь не было.

-Конечно правду. Мне и Рафик говорил, чтобы я, попав к кому-нибудь из вас в руки, рассказывал все, иначе только хуже будет.

-А к кому это из нас? Кого он называл?

-Он сказал, что, возможно, мной будут интересоваться очень серьезные люди, с которыми лучше не шутить. Все равно они получат то, что им нужно. И что мне в подобной ситуации лучше колоться сразу.

-Разумный подход.

-Что было дальше?

-Дальше я был у дракона.

-Становится еще интересней. И что ты там делал?

-Меня Рафик отправил за кольцом.

-Каким кольцом?

-Обычным медным кольцом.

-И где оно?

-У Рафика.

-Так ты добыл кольцо.

-Да.

-И каким же это образом? На победителя дракона ты не похож.

-Я и не пытался его победить. Он мне сам его отдал.

-Не смеши. Похоже, придется поговорить с тобой по-другому. Гарри!

Надо заметить, что я с детства боюсь боли. Обычный укол заставляет меня покрываться холодным потом, а тут… Пытки. Я буквально обмер от страха. Моя душа, покинув пятки, в которых она обосновалась еще со времен знакомства с Рафиком, начала усиленно грызть перекрытия между этажами. Я никогда не отличался бесстрашием, всегда чего-нибудь, да боялся: ментов, армии, прохожих и подвыпившие компании. Вся моя жизнь протекала с легким чувством страха. Доходило до того, что вечером, читая книгу, я боялся, что какой-нибудь урод кинет в окно камень.

И вдруг страх исчез. Я вновь ощутил ни с чем не сравнимую не подвластную мне силу. Оттолкнувшись всем телом, я выпрыгнул из кресла, как ниндзя или испуганный кот, и, сгруппировавшись, вылетел в окно вместе с осколками стекла. Жил я на четвертом этаже, и мой поступок был бы чистой воды самоубийством, не попади я в кузов грузовика с ветошью. Очутившись в безопасности, я потерял сознание.

7

-В тебе просыпается сила. Извини за жаргон "Звездных войн". Это такая же сила, как я троллейбус, но любое другое слово тоже не будет ничего означать. Ты уже чувствовал силу в минуты опасности. Осталось научиться чувствовать ее всегда. По собственному желанию включать и выключать это чувство.

-Ты хочешь сказать, что вы будете толкать меня на смерть, пока я не научусь управлять силой?

-Скорее, что, что мы делаем, можно сравнить с прививкой, которая позволит тебе если не выжить, то, по крайней мере, продержаться несколько дольше. Впереди у тебя настоящие трудности. Мы же пытаемся помочь тебе выжить.

-Артур, дракон, прыжки в окна... Хорошая помощь. Вы меня случайно не в ВДВ готовите?

-Что касается Артура и дракона, то да, это наши испытания, но Рабица - это одна из тех неприятностей, которые уготованы тебе судьбой.

-Приятные новости?

-Видишь ли… Существует легенда о едином гвозде. Когда Бог создавал Мир, он создал его на едином гвозде, но потом на небесах произошла буча, и гвоздь похитили. В конце концов, гвоздь пропал, но тот, кто сможет найти этот гвоздь, сможет управлять реальностью. Если сегодня сила магов заключается в умении следовать реальности, то тот, у кого будет единый гвоздь, сможет создавать реальность по вкусу. Мы считаем, что ты сможешь найти гвоздь.

-И вы хотите, чтобы я вам притащил этот гвоздь?

-Его нельзя притащить. Его можно увидеть, а лицезрение гвоздя позволит тебе открыть путь и нам.

-То есть, вы хотите, чтобы я привел вас к гвоздю? А зачем мне это делать, если в моих руках будет власть?

-Это опять лингвистические заморочки. На самом деле сила - это не сила, гвоздь - не гвоздь, а власть - не власть. Ты осознаешь реальность, какова она есть. Ты не станешь богаче, сильнее, могущественнее.

-Тогда зачем все это?

-Видеть реальность, какова она есть, значит быть богом. В этом и есть конечная цель магии.

-А чего хотят все остальные? Зачем тогда такая конкуренция?

-Никто не знает, что такое гвоздь. Мы думаем так, другие по-другому. Есть такие, кто думает, что при помощи гвоздя можно вершить Миром. Эти готовы быть вторыми, лишь бы вершитель оказался с ними.

-Короче, вы сами не знаете, чего хотите.

-Мы хотим гвоздь. И сейчас возможно отыскать к нему путь. Старт дан, и вы несетесь к финишу, хотите вы того, или нет.

-Мы?

-Видишь ли, ты не единственный кандидат в путипроходцы.

-Тебе не холодно?

-Нет.

-А я замерз. У меня внутри словно кто погреб открыл.

-Что? - лицо Карины побелело от страха, - это…

На нас обрушилась мощная невиданная доселе сила. Я не мог ни шевелиться, ни кричать. У меня заложило уши, красная пелена закрывала глаза, было невозможно дышать. Тело болело так, словно меня медленно разрывали на части, а изнутри меня наполняла вечная абсолютная мерзлота. Еще немного, и я буду раздавлен в самом прямом смысле этого слова, еще немного… Я терял сознание и включался одновременно. Мой разум выключился, тело расслабилось, я перестал существовать, но вместе с этим некто во мне взял контроль над ситуацией на себя. Я исчез, стал невидимкой, слился с этим потоком до состояния полного равновесия, а когда я ощутил эпицентр, сила двинулась вслед за мной, уничтожая саму себя.

Я лежал на полу и ловил ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Глаза не открывались, вернее, открывались, но я ничего не видел из-за крови. Кровь шла отовсюду: из глаз, из носа, из ушей, изо рта. Я даже штаны обмочил кровью. Боль отступала, сменяясь нечеловеческой усталостью. Во мне не осталось сил.

Рядом хрипела Карина. Хрипит - значит еще живая, - подумал я и потерял сознание.

8

-Ты когда-нибудь думал о ненависти? - спросил меня Ыа, закуривая сигару, - я не имею в виду священную, как у вас любят говорить, ненависть к врагу, или что-нибудь столь же грандиозное, сколько неинтересное. Я говорю о бытовой каждодневной ненависти, возникающей очень часто к близким людям, которых мы любим самой, что ни на есть, искренней любовью. Ведь у каждого из нас бывают минуты, когда мы готовы убить любимого человека, казалось бы, из-за какой-нибудь ерунды. Ничего, что я глаголю от лица людей? Так вот, наиболее показательными здесь являются отношения мамочек к детям, а особенно к подросткам. Никогда не видел, как мамочка, прощающая своему чаду относительно серьезные проступки, готова буквально убить его из-за какой-нибудь совершенной ерунды? Удивительный на первый взгляд феномен. А дело здесь в том, что мамочка в этот момент видит себя, и не просто себя, а то качество или черту, которую она прячет изо всех сил, стыдится, борется с ней, а тут ее словно лицом в дерьмо. И это характерно не только для родителей и детей. Когда мы ненавидим близких людей, мы ненавидим в первую очередь себя. Хотя, возможно, это относится и к ненависти вообще, возможно, но не уверен. Здесь, кстати, уместно вспомнить библейские слова о сучке и бревне в глазу. Моралисты, кстати, обожают эту фразу, сколько крови они попортили ею людям. Но бог с ними, с моралистами. Тем более что фраза эта не столько моральна, сколько диагностична: СУЧОК В ЧУЖОМ ГЛАЗУ ЕСТЬ НИ ЧТО ИНОЕ, КАК ОТРАЖЕНИЯ БРЕВНА В СВОЕМ СОБСТВЕННОМ. Избавься от собственного бревна, и чужие сучья перестанут тебе мешать. Иисус, если верить Евангелиям, вообще уделял мало внимания морали, а нравственности и подавно. Его больше интересовали вопросы личностной зрелости человека, нежели вопросы хорошего тона. Если хорошенечко подумать, то Евангелие - это весьма неплохое пособие по психотерапии, со скидкой, конечно, на год издания. Да и целью Христа было указать людям дорогу в Царствие Небесное. Мораль же постоянно тычет человека носом в дерьмо, заставляя его чувствовать себя хронически виноватым. С позиции же психотерапии вина если и не является достаточным признаком для диагноза невроз, то однозначно служит показанием для начала терапии. А вот отсюда уже напрашивается вывод о противоположности морали и психотерапии, а, следовательно, морали и психического здоровья в широком смысле этого слова, так как психотерапия является исключительно средством достижения этого самого психического здоровья, которое по своей сути является аморальным. Например, любовь и ненависть. С позиции морали это противоположности, причем ненависть недопустима, разве что ненависть к врагам во время священных войн. С позиции психотерапии любовь и ненависть являются разными гранями одной и той же эмоции. И ненависть надо правильно уметь выражать и направлять. Противоположным же чувством ненависти и любви является равнодушие. Мораль учит нас любить и запрещает ненавидеть, тогда, как наука говорит, что, подавив ненависть, мы, тем самым, убиваем любовь

9

-… терминологическая путаница. Мы очень много говорим о самосохранении, вкладывая в это слово совершенно иной смысл, - рассуждал дракон во время нашей прогулки по городу, - я не имею в виду специалистов. Я не ботаник, чтобы рассуждать с точки зрения биологии, я простой обыватель, по крайней мере, когда ряжусь в человеческую шкуру. Так вот, нет никакого самосохранения, есть доминирование. Каждый вид, каждая особь стремится к доминированию, а самосохранение - это так, программа минимум. Выжить - это не цель, цель выжить, захватить плацдарм, набраться сил, чтобы подмять под себя как можно большую территорию, чтобы максимально устранить конкурентов, обрюхатить как можно больше баб или урвать самого крепкого самца. В этом Мире каждый вынужден вечно воевать со всеми, и воевать без права на победу, потому что победа в этой войне подобна самому страшному поражению. Тот экологический хаос, который мы вынуждены лицезреть - это всего лишь результат успеха одного вида, всего лишь перспектива далекой победы, тогда как победа - это смерть. Причем смерть для человечества, а не для жизни вообще. Останутся какие-нибудь крысы, тараканы, вирусы, чтобы начать новый виток войны. Отсюда такая неприязнь у основной части человечества к тем, кто любит животных, настоящих диких животных, а не сидящих в клетках символах нашего господства. Заметь, первое, о чем начинают рассуждать дети и обыватели, это о полезности или вреде данного вида для нас. Мы выступаем своего рода рабовладельцами, искореняющими последнее свободомыслие на плантации со странным именем Земля. Те же, кто действительно любят природу, посягают на наше право господ казнить или миловать по своему усмотрению, право, в котором практически никто из нас не сомневается, они выступают против ЧЕЛОВЕКА, этого монстра с патриотических плакатов. Для певцов человеческого могущества они предатели, изменники и перебежчики. А любители природы находят животных более привлекательными, чем людей, по крайней мере, потому, что они лишены многих качеств, которые мы ловко используем в нашей борьбе за доминирование: это и подлость, и зависть, и жестокость ради жестокости, другими словами, все то дерьмо, что делает нас венцами природы. Отсюда и Цезарь: ЧЕМ БОЛЬШЕ Я УЗНАЮ ЛЮДЕЙ, ТЕМ БОЛЬШЕ ЛЮБЛЮ СОБАК, и многие другие… Зайдем?

Мы проходили мимо малоприятного вида пельменной.

-У меня желудок не драконовый, - напомнил я Ыа.

-Возьмешь булочку. Пошли.

Мы взяли по порции пельменей с уксусом и сели за крайний от прилавка столик.

-Ешь.

-Да чего-то не хочется.

-Зря. Эти пельмени являются просто кладезем запахов и вкусовых оттенков. Чего тут только не встретишь!

-Вот этого я и боюсь. Ты меня удивляешь. Как ты можешь есть эту гадость, особенно с твоей любовью к изысканности.

-Тут в тебе говорят предрассудки. Ты брезгливо отказываешься от пельменей потому, что в них может присутствовать некачественное мясо, но с удовольствием пьешь сок. Хотя в действительности мясо в пельменях еще ничего, а вот когда делали сок, под пресс попало несколько крыс, которых в пельменях ты бы не стал есть однозначно.

-Ты это нарочно говоришь?

-И да, и нет. Нарочно, потому что все, что мы делаем, это, в какой-то степени, нарочно, а нет, потому что это чистая правда. Тебе же мешает это признать твоя цивилизованность. Дикари, как и животные, рассматривают запахи, как источник информации. Вы же… Смотри внимательно, - дракон кивнул головой в сторону вошедшего в пельменную солдата. Это был маленький, щуплый мальчишка со следами побоев на лице, исполненном обреченности. Потоптавшись несколько минут у прилавка, он попросил себе булочку, и пока хмурого вида амбарная женщина за прилавком считала его гроши, неловко сунул себе в карман шоколадку.

-Ах ты …! - на солдата обрушился шквал мата. Амбарная тетка готова была разорвать остолбеневшего солдата на части. Оскорбленное право на собственность требовало отмщения, и два нагломордых мужика, жующих пельмени недалеко от нас, взяли на себя торжество справедливости. Они подлетели к солдату, ловко сбили его с ног и принялись вкусно топтать ногами, стараясь покалечить как можно сильнее. Остальная же публика пялилась на происходящее, как на Новогоднее шоу, разве поп корна не хватало.

-Да что же вы, мать твою, делаете? - возмутился новый посетитель кафе.

-Мужик, пошел на …! - отозвался один из защитников справедливости, стараясь отбить солдату пах, но мужик не стал дожидаться, когда ему укажут правильный адрес. С ловкостью Раджа Капура он уложил на пол сладкую парочка и склонился над солдатом.

-Стоять, сука! Руки за голову! - Заорал один из них, размахивая пистолетом. Мужику больно заломали руки, надели наручники, и погнали пинками к выходу. Солдат же, что называется, воспользовался случаем и смылся.

-Пошли, - дракон потащил меня к выходу, - ты же не хочешь давать против мужика показания.

-Скоты! - я чувствовал себя ужасно.

-Ты о ком?

-Обо всех, включая нас с тобой.

-Ну обо мне ты зря так. Я не скот, я земноводное.

-Мужика, наверно, посадят.

-Сначала его опустят. Нихрена себе, на самих ментов руку поднял.

-Так на них же не написано, что они менты.

-Ты их рожи видел? Такие морды и шмотки, как у азербайджанцев с овощного рынка бывают только у ментов. Да и кто еще будет себя так вести.

-Ты за этим дерьмом меня сюда приволок?

-Ба, да тебе стыдно, что это не тебя сейчас в ментовке героически топчут каблуками?

-Пошел ты!

-Не горячись.

-Какие же мы скоты!

Я был раздавлен. С одной стороны стыд за то, что я сидел и смотрел, как эти гады топтали солдата, а теперь мордуют, наверно, единственного порядочного человека, случайно оказавшегося среди нас. С другой мой подленький здравый смысл, нашептывающий, что все равно ничего нельзя было сделать, что в лучшем случае я бы тоже был избит публично ногами, а в худшем… Меня передернуло. Но самым сильным, пожалуй, чувством было отвращение, брезгливое отвращение ко всему роду человеческому, включающему, естественно, и меня, и чувство беззащитности, беспомощности перед нашим человеческим скотством.

К разговору мы вернулись уже у дракона в пещере, где я первым делом опрокинул стакан водки, не закусывая, и даже не предложив дракону.

-Пошел ты со своей интеллигентской истерикой знаешь куда! - прикрикнул на меня дракон, отбирая водку, - надо же, какие мы нежные, чуть что, сразу за водку. Несправедливости не видел? Так еще увидишь! Еще и не такое увидишь! Институтка хренова! Ты еще крови не видел, а ее будет море, ты слышишь меня, гуманист чертов! Море крови и дерьма, в котором тебе предстоит скоро барахтаться. Вот тогда ты и нахлебаешься, и не дай бог, за бутылку схватишься, сам вырву тебе сердце! Ты понял? Не надоело быть добрым за чужой счет или постскриптум? Ты как та бабуля в автобусе, которая поднимает хай, когда кондуктор пытается высадить не желающего платить школяра. Как это так с детей деньги требовать! А предложи ей за него заплатить, так таким матом укроет, что все сапожники в округе покраснеют. Тебе вот солдата жалко. Голодный пацан, стащил шоколадку, неумело, глупо стащил, значит не умеет, не вот, не от хорошей жизни на такое пошел, не гад же какой, чтобы его за это вот так убивать. А попроси он у тебя денег на улице, не дал бы нихрена, ни копейки не дал бы, а залезь он к тебе в машину, сам бы ему руки монтировкой поотхаживал. Ломал бы руки ему и стыдился своего варварства, и от этого стыда зверел бы еще сильней. Да кто ты такой, чтобы требовать от этой тетки за прилавком благородство и сострадание?

Ментов тоже можно понять. Ни зарплаты тебе, ни уважения. Только власть и самофинансирование. У гаишников или у следователей с уголовки с этим нормально, а рядовой какой-нибудь ППСник сколько у пьяного с кармана вытащил, да у бабульки, торгующей семечками скозлил, то и его, минус дань начальству. А тут такой случай представился задержать опасного преступника, да еще на месте преступления, да еще такого, за кого никто слова не скажет. Кому нынче солдат нужен? Родителям? Так родители не в счет, они его вон от армии даже не отмазали. Народу тоже боевик посмотреть, отвлечься от тягот и лишений нашей действительности. Ну а у кого гипертрофированная совесть, для тех у нас суд и тюрьма предусмотрены, чтобы не мешали нормальным людям своей порядочностью. Прежде чем помогать ближнему, подумай, какой срок тебе за это дадут. С другой стороны, ты прав. Скоты и есть скоты. Только скоты голодные, а, следовательно, злые и агрессивные. В какой-нибудь Буржундии скоты сытые, поэтому добрые. Героизм же должен быть организован и подконтролен, чтобы его можно было направлять, куда следует. Лучше всего со связкой гранат под вражеский танк или грудью на пулеметы. Герои стране обходятся дешевле, чем средства по борьбе с танками. Проще и дешевле. Тем более что до своего звездного часа он сам себя и содержит, пополняя закрома Родины.

-От твоих рассуждений вообще жить не хочется.

-Это потому, что я в чем-то прав. Если бы я был совсем не прав, ты бы сказал, что я гоню, и у тебя на душе стало бы легче.

-Ты что, торговец намыленными веревками?

-Скорее врач иммунолог или инструктор по выживанию.

-Поэтому ты топишь меня в дерьме?

-Наоборот, учу тебя плавать. Тебе предстоит переплыть океан дерьма, так что лучше потренироваться.

-Может, в другой раз? В какой-нибудь позапрошлой жизни?

-И в позабудущей тоже. Ты будешь барахтаться в дерьме снова и снова, пока не выплывешь. И здесь у тебя не так уж много вариантов для выбора: Можно конечно надеть радужные очки и думать, что это не дерьмо а повидло, но так и до психушки недалеко. Можно начать переделывать Мир, понять всю тщетность этой затеи, впасть в депрессию, сломаться, спиться, а потом вздернуться или вскрыться, это уже по вкусу.

-И что, никакого выхода?

-Это тебя в школе учили перебивать старших? Выход состоит в отсутствии выхода. Тебе надо просто понять, что дерьмо - это всего лишь дерьмо. Не плохое дерьмо и не хорошее, а никакое, нейтральное. Плохим и хорошим его делает исключительно твоя оценка, которая базируется на предрассудках не первой свежести.

-Понятно. Значит я должен есть дерьмо, думать, что это дерьмо и радоваться тому, что я дерьмоед?

-А ты и есть дерьмоед, причем заметь, эту терминологию предложил ты. А раз для тебя реальность - это дерьмо, значит ты дерьмоед, и такова твоя природа. Могу тебя утешить. Ты не единственный дерьмоед в этом Мире. Бери пример с тараканов. Они не рассуждают, они живут, а условия их обитания, надо заметить, намного хуже, чем у тебя.

-Ты хочешь, чтобы я стал тараканом?

-Тараканов и без тебя хватает. Я хочу, чтобы ты стал собой.

-А сейчас я кто?

-Никто. Тебя еще нет.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ.

-Забить болт, - продолжал дракон Ыа, - весьма и весьма интересная фраза. Начнем с того, что болт, согласно Зигмунду Фрейду, олицетворяет ни что иное, как "болт", но мало того, этот болт необходимо еще и забить. Я буквально вижу, как на заводе в цеху по сборке комбайнов, а в принципе, не важно чего, молодой специалист, у которого голова еще забита всякой ерундой, пытается вкручивать пневматической отверткой болты в совершеннейшим образом не приспособленные для этого отверстия. К нему подходит умудренным опытом бригадир и говорит ему по-отечески. Хорош, говорит, Санек херней заниматься. Смотри, как это делается. Затем берет в свои крепкие пролетарские руки кувалду и лупит ею, что есть сил, по болту. Никакой технологии, скажешь ты. Фигня. Те, кто эти отверстия делал, у них ведь руки под тот же болт заточены уже на генетическом уровне. Думаешь, почему Левша блоху подковал? Тоже ведь кувалдой, как следует, только в масштабе один к скольким-то там. Виртуозное владение кувалдой и матом! На мой взгляд, вся русская национальная идея вместима в малоприличный тезис, а именно: КУДА ЕЩЕ УЕ…ТЬ! Душевно так, со всей гармонией человеческого триединства.

Пишите нам:
a-collection@mail.ru

Полное или частичное воспроизведение любых материалов, содержащихся на этом сайте, допускается только с письменного разрешения редакции.

Copyright © 2001
Art-Collection