Ольга Королева-Девис.
Главы из книги “Техас. Улица секса, печали и радости”.

Cо-жительницы

Содержание:

С кем поведешься....

Черные мужчины для Черной Ленки.

Со-жительницы

Тексас

Последний романтик

ВНИМАНИЕ!
Ольга Королева-Девис ищет спонсоров для печатного издания своей книги.
С предложениями обращаться по адресу: okg8@hotmail.com

Не зря весна исконно признана самым красивым временем годом, да и самым приятным. Когда женщина подобна цветку... Цветок прекрасен, когда распускается... Хотя в Пусане, русские женщины распущенны всегда.

К радующему глаз (и нос) цветению деревьев, еще не успели привязаться назойливые мухи и прочая кровососуще-жалящая нечисть. Палящая жара, парализующая волю и желания ещё впереди, а ласковое солнышко гладит теплыми лучиками измученных холодами и пронизывающими ветрами, новоприбывших из России.

В Пусане - городе сопок и моря, почти подобие Владивостока, понимающие и чтящие красоту корейцы, не изуродовали в отличие от российских соседей вершины сопок-гаражами или нелепейшими, похожими как близнецы- братья, домами.

Любящие родную землю руки, на вершинах, воздвигли буддийские храмы, и насадили сказочно прекрасных деревьев, с каждым годом трудолюбиво увеличивая их количество, (благо обычаи и праздники Страны Утренней Свежести способствовали насаждению зеленой зоны), а аромат распустившихся садов, не могла перебить даже стойкая вонь канализации.

В Корее канализационные люки почему-то прикрыты решетками и поэтому запашок отходов жизнедеятельности большого города, резко бил по непривычным к вони иностранным носам.

Сидя в такси, что везло её из аэропорта, Леля, со щемящем сердцем, оглядывала знакомые места, и наслаждалась непривычным чувством, греющим душу.

"Дома! Она вернулась домой!"

То, что Пусан, именно ЕЁ место, Леля поняла сразу после приезда, в первую "ходку", при посещении ночного клуба.

Начипурившись Людка-Хохлушка потащила её в "Байкал" и там Леля (старушка по Владивостокским меркам), поняла, как она еще молода и свежа. Вид раскрашенных, разодетых, пляшущих пятидесятилетних баб настолько потряс её, что она сразу же "прониклась" - это её город!

Каков удел этих, веселящихся старых женщин в России?

Внуки, дачи и сидение на лавочках, в свободное от гонки по магазинам время. А здесь они были "звездами", строя глазки таким же переспелым мужикам.

- Ох-хо-хо… - только и промолвила Леля.

Во Владике, в "ночниках" котировались девушки, лет так по шестнадцати - восемнадцати и, если женская компания Лелиного возраста собиралась в клуб без мужского общества, то они ощущали себя там переростками, заявившимися на чужой праздник. Поэтому первые три месяца в Южной Корее пролетели, как три дня и с камнем на сердце Леля вернулась во Владик.

Стоя на трамвайной остановке, на продувающем ветру, дрожа от холода и прикрывая глаза от поднявшейся пыли, Леля горько рыдала в душе...

- Ну, неужели бы в Пусане, я так издевалась над собой, любимой? Поймала бы дешевое такси, не ждала бы этого чертового трамвая, который, прибудет, наверное, в следующем тысячелетии... - потому что, "частникам" она уже не доверяла.

Всю ту неделю, что она провела во Владивостоке, её трясло: сначала оттого, что вдруг она не сможет открыть визу, потом появился страх перед нехваткой билетов, но самое главное, от чего она чуть не поседела, это был ужас, что её не пропустят на корейской таможне.

Но теперь, когда все кошмары остались позади, и она успешно пересекла границу... Радость растекалась по жилам, даруя ощущение, которое испытывают только люди, что долгое время провели на чужбине и наконец-то вернулись на Родину.

Для Лёли, пребывающей в восхищении по весеннему Пусану, осталось навсегда загадкой, почему все остальные люди, не замечают этой немой красоты...

Не успели деревья обзавестись листвой, как на голых ветках расцвели огромные, белые или розовые цветы. В перенаселенной Азии, всегда была проблема с землей и поэтому, узенькие улочки не были достаточно широки для газонов. Горожане высаживали цветы и невысокие деревца в большие горшки, компенсируя недостаток зелени.

Но не только своей таинственной, чарующей красотой Востока, покорил Пусан Лелю - это было также идеальнейшее место, для исполнения её темных планов. Все едут в Южную Корею на заработки, за деньгами. Все, кроме Лели, Её привела на Техас не острая необходимость в деньгах, хотя и это тоже было необходимо... месть.

Месть, что подъедала червоточиной сердце, не давая спокойно ни жить, ни вообще существовать...

И поэтому, осмотревшись, она решила, что лучшего места для исполнения её планов не найти.

Отель, где проживала Лёля, находился по соседству с двумя храмами - Буддийским и Католическим.

Буддисты, как им и положено примостились неподалёку от вершины сопки, а католики всего через квартал. И если буддийский колокол поднимал на работу в шесть вечера, то католические гимны доносились каждое утро по субботам и воскресеньям, не давая спать девчонкам, вернувшимся с ночной работы.

В тот период Лёля делила комнату с Наташкой по прозвищу "Дохлятина". Таким не стандартным прозвищем её наградили сахалинцы с "Мысов", за непомерную худобу и алчный взор.

Пока Лёля соображала и прикидывала, как долго ей придется отдавать долги, и на сколько это уйдёт времени, Наташка не колебалась ни минуты...

- Я буду трахаться за деньги...

Заметив удивлённый Лёлин взгляд, пояснила:

- Я не собираюсь ни дня больше торчать здесь. Я ненавижу Корею и корейцев и на всё пойду лишь бы больше сюда не возвращаться...

Наташка, билет которой оплатил босс фирмы, где работала Леля, прибыла с полупустой сумкой и имела всего одни, зато модельные трусы, которые стирала каждый день. Зато, когда она уезжала, то еле волокла три неподъемные сумки с нажитым "скарбом". Где бы еще она смогла бы заработать столько денег на разные тряпки, что по приезду в Россию, мигом, нашла себе богатенького муженька?

Вот за это Лёля не понимала Наташку... Ей, (Леле)- выросшей на книгах, о не такой уж и далёкой, но настолько таинственной Азии, было совершенно не понятно: как можно не любить эти маленькие улочки с неповторимым национальным колоритом?

В СССР, социализм смёл всю национальную привлекательность азиатских республик, понастроив безликих и бездушных домов, а здесь… Вот тебе, пожалуйста, древняя экзотика и современные высотные здания. Пусан - это прекраснейший город контрастов, сочетающий в себе то, о чем она давно мечтала - соединение передового Запада и таинственного Востока.

Земля в Корее очень дорогая и поэтому иметь свой дом и не сдавать его в наем, непозволительная роскошь. В других районах Пусана, где жили люди среднего достатка, многоэтажные дома строили по европейскому образцу- апартаментов, где учитывались только спальни, а гостиные были огромные за счет соединения с кухней.

А здесь, гуляя по старой части города, можно было запросто попасть в прошлый век, где женщины не изменяют национальной одежде и традициям своей страны, страны, где нет "Иванов родства не помнящих", где каждый знает историю своих предков, своего рода...

Нет! Тут Лёля решительно не согласна была с Наташкой, да и не только в этом вопросе.

Наташка была вторая "сожительница" Лёли. Снимать гостиницу только одной, было дороговато - 350 долларов в месяц и поэтому, все старались жить по двое, а иногда и по трое. Эту экономию диктовала жизнь и частенько получались, что селились с совершенно различные натуры, благо, если они могли ужиться вместе - как, например, Лёля с Ниной - русской кореянкой.

- Такую идиллию ещё и поискать нужно! - частенько говаривала Лёля. Нина работала днем в магазине, а Лёля в ночном клубе, поэтому они практически не виделись, точнее Нина вставая утром на работу видела спящую после ночного труда Лёлю. Иногда, когда Лёля поднималась ни свет, ни заря (4-5 - вечера), то, встречаясь с Ниной на Техасе, интересовалась, не нужно ли чего-нибудь подкупить для их скромного хозяйства?

Но такое везенье выпадало не часто.

С Наташкой-Дохлятиной они практически разодрались. Та, конечно, была немногим лучше Людки-Хохлушки, первой Лёлиной "сожительницы", но что бесило Лёлю, Наташка никогда не замечала, что бардак устроенный ей, как-то сам собой исчезает и комната имеет более-менее опрятный вид.

В отличии Людки-Хохлушки, Наташка не занималась производством холодца, пельменей и колбасы на дому, в результате чего крошечный, гостиничный номер невыносимо прованивался запахами съестного. Хотя, так же как и Хохлушка, она часами любила валяться в ванне, почитывая книжку и покуривая сигареты... правда не забывала спускать за собой воду и мыть ванну.

Надраивая ванну после Людки, Лёля психовала:

- Она что, второй раз в эту воду собирается залазить?!!...

Людка-Хохлушка была еще тот экземплярчик... Патологически насквозь лживая, она жила в сотворенном ей самой мире... Мир, где она была крутая бизнесменка (предел её мечтаний), мир, в котором уходили груженные ЕЁ товаром пароходы, мир, в котором президенты солидных фирм здоровались с ней за ручку и все мгновенно кидались исполнять её приказы, прислушиваясь к малейшему слову... Где она была уважаемой персоной, а не бывшей поварихой с судна, не получившей никакого образования...

Лёля многое прощала Хохлушке - её заскоки, странные фантазии, беспардонную ложь, а также черепашью медлительность, только за то, что та помогла ей при въезде в первый раз в Корею.

Когда чиновник, с паспортного контроля, глянув, что Лёля въезжает впервые, и по бизнес-визе сразу на месяц, то препроводил специальную комнату, где полюбопытствовали: Сколько наличных денег везет новоявленная бизнесменка.

Тем более, что у Лёли билет был только в один конец (на обратный путь она надеялась заработать). Тогда Людка, вломившись в комнату таможенного досмотра, предъявила пластиковую банковскую карточку, на которой якобы находилась солидная сумма, и Лёлю выпустили.

За это она была искренне признательна и благодарна, потому, что на повторный рывок в Корею, она уже не смогла бы рассчитывать... Но и выносить Людкин свинарник долго не смогла.

Как все ленивые люди, Лёля предпочитала лучше не мусорить, лишь бы потом не убираться, но и жить в грязи тоже не хотелось.

Поэтому, вымывая горы посуды после Людкиных гостей, холодца, пельменей и колбасы, что та делала для продажи, она тихо психовала и при первой возможности съехала от неё.

Но не только она не любила Хохлушку...

У той была редкая профессия - занимать деньги. Как ей удавалось находить доверчивых дураков, дающих ей довольно солидные суммы, для всех оставалось загадкой. Потому и звонил, не переставая телефон, а порой трещала дверь, и в номер вламывались, неожиданно нагрянувшие кредиторы.

Людка плакала и клялась вернуть деньги, а после ухода незваных гостей, тут же заворачивалась на танцульки в "Байкал".

Уроженка Киева, до "открытия" Южной Кореи, Люда постоянно проживала в Магадане, но не могла "родимая земля" принять в объятья "заблудшую дочь"

- Ага, Магадан!... - испуганно бегали черные, Людкины глазки:

- Меня там с топором ждут...

Ухитрившись набрать "под обещание", привезти из Пусана мебели, одежды, и прочего ширпотреба, на двадцать пять тысяч долларов, Люда потратила их довольно скоро.

Во Владивостоке, она "наследила" всего на десять тысяч и поэтому наезжая для продления визы, старательно обходила поджидающих свои мебельные гарнитуры, бывших подружек.

С таким даром находить новых доверчивых людей, Людка и жила за их счет, беря под обещание " чего-нибудь привезти" деньги вновь, возвращалась на Техас.

Казалось, Людка была вполне довольна своим образом жизни, мотаясь между Россией и Южной Кореей, вот только почему она плакала, когда думала, что её никто не видит?

Леле она должна была "всего" 200 баксов, что были даны в счет оплаты гостиницы, когда шеф фирмы, где она работала, к приезду Наташки-Дохлятины снял для них номер. С чувством безмерного облегчения Лёля покинула насквозь провонявшуюся Хохлушкой гостиницу. Но, про свои "кровные" две сотни не забыла.

Конечно склочница-Лёля, тоже была не подарок в совместном проживании и если, живя с Людкой она ещё как- то помалкивала, то с Наташкой не церемонилась, не собираясь наниматься в прислуги и периодически устраивала той трёпку.

У Наташки была привычка: едва открыв глаза - сразу сигарету в зубы.

Не выносившая с утра трех вещей: трахаться, курить и рано просыпаться, Леля психовала и начинала орать. Потом, Наташка стала уходить курить в ванну, но и это не устраивало Лёлю.

Пока они работали в фирме, все как-то ещё было в порядке. Вместе ходили на обеды и ужины, организованные боссом, а также караоке и ночные клубы, частенько приходили в номер только, что бы выспаться. Для них было настоящим счастьем, когда босс разрешал им после работы отправиться домой - постирать и убраться...

В Южной Корее были свои обычаи в отношении работы. Например, никто не мог уйти раньше хозяина. Когда Лёля после первого трудового дня глянув на часы - уже было пять - собралась и ушла под взглядами удивлённых сослуживцев, то на следующее утро переводчик - русский кореец, объяснил ей, что здесь такое не принято, а принято сидеть и ждать что скажет хозяин.

В южно-корейких фирмах многое было по-другому: есть или нет, нужно было создавать видимость труда... А как допекал Лёлю такой аспект, как "уважение к фирме"! Было совсем не хило, просидеть часик-другой после окончания рабочего дня, но особенно бесило Лёлю, что она должна прийти в субботу утром, так сказать "уважить". Если учесть, как она любила спать по утрам, то это было самым большим подвигом.

Объединившись, с Наташкой они выбили себе право не появляться по субботам. Когда же выяснилось, что их босс не собирается им платить: первому, подошло время возвращаться в Россию переводчику. И за три месяца, шеф заплатил ему всего 800 баксов. Обалдевшие от такого расклада, Лёля с Наташкой тихонько посовещались, и самым наглым образом свалили с фирмы на Техас - наниматься на работу в ночной клуб.

От такого неподчинения и наплевания на все корейские традиции, их бухгалтерша-кореянка круглыми глазами смотрела, как они гордо продефилировали через все помещения, с твердым намерением больше не возвращаться.

Шеф конечно, отыскал их и начал уговаривать, бросить работу в ночном клубе. Но в Лёле явно произошла перемена и не последняя. Резко оборвав бывшего босса, она конкретно предложила заплатить ей за два месяца, - только на таких условиях она согласилась бы вернуться.

Через переводчика, шеф заявил им, что больше не будет оплачивать их гостиницу, но, заработав за два дня необходимую сумму, те утерли ему нос, и с работой в турфирме было завязано, оставался - Техас.

Почти весь второй заезд, Лёля работала на возвращение долгов, что поднакопились за первую "ходку".

- Ой, недотрога, трахнуться наскоряк не может и с Эрой расплатится, - цедила сквозь зубы Дохлятина. Она просто не ожидала, что Лёля просто возьмет и съедет с гостиницы, предоставив Наташке самой её оплачивать.

Лишившись няньки, та даже не смогла самостоятельно уехать - напившись от радости, что покидает ненавистную Корею, проспала свой самолет.

- А жили бы мы вместе, вопила бы, что я ей будильник перевела...- подытожила Леля.

Дохлятина ходила по Техасу давясь злобой, но поделать ничего не могла, к её сожалению, те немногие девчонки с мнением которых она считалась, почему-то приняли Лёлину сторону. Но, напоследок, она не смогла не удержаться, чтобы не облить бывшую "сожительницу" грязью. Наташка знала, что обратно уже не вернется, потому и позволила себе маленькую месть.

- Ну, кто бы говорил...- только и промолвила Лёля, когда узнала некоторые пикантные подробности как бы "её" жизни.

- Повезло тебе подруга, что ты далеко... желтенькие искорки запрыгали в голубых глазах.

Но такие разлады бывали редко, в основном, все приезжали со своими подружками, селились и жили вместе без всяких раздоров.

Но самое веселое время настало, когда они с девчонками поселились у Лондонской самунихи в "румах". Обычно там жили местные проститутки, приезжавшие в Пусан на "подработку", а также периодически проживала Кармен-филиппинка, работавшая в "Лондоне" и поселившаяся наверху по причине нищеты.

Из русских, первые "румы" заселили Ленки, приехавшие без копейки денег, но зато с обратными билетами. Постоянно грызясь между собой, иногда они переругивались с Кармен, - та любила часами торчать в душе, но, тем не менее, прекрасно уживались с постоянной обитательницей второго этажа - Миной. И если Мине что-то не нравилось в таких беспокойных соседках, то она никогда не показывала этого.

Настоящий кошмар для неё, начался, когда вернувшись после августовского кризиса, кое-как наскребшие на билет в одну сторону, Леля с Белой Маринкой. Те приехали не одни, прихватили родственниц - Янку и Свету, а следом за ними ввалились сначала Аленка, а позже, пролетевшая со всеми "бабками", Черная Ленка. Она ухитрилась сразу по приезду в Россию поменять всю долларовую наличку на рубли.

И в три свободные комнаты попарно заселилась русская братия.

Нельзя сказать, что Мина была осчастливлена сразу. "Счастье" подгребало постепенно, в лице ломившихся в дверь "женихов", плюс, девочки очень любили после работы устроить маленькие посиделки, во время которых Мина уходящая спать в два ночи, как ошпаренная подскакивала на своей кровати и вылетала из комнаты, что бы посмотреть: кого же убили? Но заставала всего лишь своих соседок "за бутылочкой" отчаянно спорящих о мировой роли пролетариата и почему же не сработала Вторая Модель хозрасчета!

Мина работала в "Лондоне" столь долгое время, что успела достаточно изучить природу русских. Она прекрасно понимала, что это только цветочки и лучше всего делать счастливый вид, если хочешь, что бы проблем-ма решилась сама по себе.

Пусть лучше эти русские, сами передерутся между собой, чем позволить им сплотится против одного общего врага.

Да... Политика потеряла мирового уровня стратега, в лице скромной, корейской проститутки Мины.

А для девчонок это было самое веселое время, когда они проживали таким веселым общежитием, потому что если кому-то не спалось, то она поднимала подружек, и они ехали отдыхать на пляж, в стильные рестораны, казино, (где Леля продув 300 долларов, рыдала три дня по ним), а главное - по магазинам...

А началось все с того, что Белая Маринка получила из дома спецзаказ на какие-то супершторы и потащила всю компанию по магазинам, где и занесла их "нелегкая" в департамент "Хеонде".

Там не смотря на всю их раскованность и приобщенность к свободе, пришлось несколько понизить голоса и припрятать нагловатую манеру вести себя...

В "Хеонде" не полагалось говорить громко и показывать, что ты шокирован ценами.

Изображая, что их кошельки рвутся от количества наличных, а счета ломятся от лежащих, девчонки, со скучающим видом, гуляли по магазинам расположенным на разных этажах, придерживая грозящие оторваться от изумления челюсти, но настоящее потрясение они испытали, зайдя в туалет.

Это направление выбрала, конечно же, Леля, которую "прихватывало" в самых неожиданных местах.

По привычке, ей же и заведенной в общественных уборных, она хотела подстелить туалетную бумагу на седушку во избежания соприкосновения своей жопки с корейскими бактериями. Но обнаружила, что об её драгоценной заднице уже позаботились - на стенке висел ящичек со специальной формы бумажками.

Придя в себя, уже сидя на унитазе Леля поняла, что попала впросак. Огромное количество кнопок по правую руку напоминало пульт управления космического корабля, а надписи исключительно на корейском, не давали надежды расшифровать их.

Трепетно надеясь, что это смыв, Леля робко нажала первую попавшуюся кнопку... Её обдало ароматом фиалок. Следующая кнопка соответствовала запаху роз, перебрав почти все и с перебитым напрочь обонянием, Леля прокричала засевшим по-соседству подружкам искомую кнопку и выползла наконец наружу.

Гнутые, золоченные, дубовые кресла, принадлежавшие не иначе как Людовику Пятнадцатому, находились у не менее роскошного огромного зеркала в позолоченой раме. Видимо всё это первоначально предназначалось исключительно для коронованных особ, посещающих туалет департамента "Хеонде", а также Южную Корею в частности...

Постепенно выходя из ступора, девушки обретали способность нормально разговаривать и шутить.

- Янка! - завопили они, недосчитавшись еще одной персоны вошедшей в этот сказочный туалет.

Янка не отзывалась… Засев надолго и комфортно, она не расслышала Лелины инструкции, на какую именно кнопку надо жать, а сейчас, дико жмя все по-очереди, надеялась на счастливый исход.

- Янка!- вопили уже пришедшие в себя "сожительницы" - Янка!.. Магазин закрывается в восемь, и ты не можешь тут остаться навсегда! Выходи, пора домой возвращаться!

- Забудьте обо мне здесь... На ближайшие сто лет... - раздался из кабинки сдавленный стон.