Александр Горелик
Сборник "Так начиналось…"
Светлой
памяти Анны Андреевны Анисимовой
ДЕРЕВО ПАРЯЩЕЕ
"…Человечность. Это серьёзно…"
А. и Б. Стругацкие. "Волны гасят ветер"
(части 7 - 8)
7.
…Войдя в отделение, я услышал совершенно поросячий, монотонно-нескончаемый
визг…
- Её после аборта привезли, - пояснила Е.Д., - бяка-доктор сделал
ляле бо-бо и ляля плачет…
Визг не прекращался в течение дня. Она лежала на боку, подложив
руку под голову, и с каменным выражением лица сосредоточенно орала
до боли в ушах…
…Я стоял в палате и смотрел на Неё. Она орала. Санитарка бабка
Андреевна качала головой и говорила:
- Вот всида посли аборту вся изорётси, што милостливый боже, три
дни орать буди, хоть што… Пока свово не оторёт, толку с ея ни буди
- ни-и-и, нисколечки ни буди, толку-то!… Отправлять надо-т. Про
машину-то не слыхивал, Лянидыч, буде, аль не?..
Машину обещали через день. Он, естественно, только что не ночевал
в отделении. В этот раз Его не гнали, потому что пока Он сидит у
койки и гладит Её по голове, Она орёт тише. Но Он нас не баловал:
Он осаждал Е.Д., чтоб "не отправляли"…
Е.Д. было плохо. Она сидела у себя в кабинете, вся синяя и опухшая,
тёрла виски и вслух утешала себя, что скоро на пенсию, и весь этот
ад прекратится. Мне её даже жалко стало. Старшая медсестра стояла
в дверях кабинета и заслоняла начальницу от Его наскоков. Он же
деловито танцевал у порога и верещал, верещал, верещал...
…Машину нам не дали. Через два дня Е.Д. ушла в отпуск. Ещё через
день Она перестала орать, всe мы отвыкли от тишины и ходили слегка
обалдевшие…
В период крика Она ничего не ела и теперь навёрстывала. Он разрывался
между магазином и отделением. Пока Он бегал за продуктами, Ей давали
хлеб, и Она жрала пустой хлеб…
- Милостливый боже, - говорила бабка Андреевна, - всида как оторётси,
дык три дни потом жрёть… И куды лезет, куды тольки лезет!.. Ты уж,
Лянидыч, Её отправь поскорея…
На время отпуска Е.Д. меня оставили исполняющим обязанности заведующего.
Жить становилось проще - по отдельным вопросам. Вот только Он… Переключился
на меня теперь.
…И откуда у человека такая бездна свободного времени? Ведь работает
же! Я прихожу в восемь утра - Он уже сидит на крыльце. Ухожу в полшестого
- Он всё с Ней под вешалкой. Всё остальное время периодически штурмует
кабинет.
Я в смятении. С одной стороны, отправлять надо - у нас Они оба
всех изведут. С другой стороны, зачем? Что Она, в самом деле, что
ли, поумнеет? От чего лечить-то?..
- Вы очень Нам тогда помогли, извините, я хотел бы, если можно,
конечно...
- Нельзя!
- Но Вы поймите, там ведь условия хуже, и мне трудно навещать, я
очень Вас прошу. Вы же понимаете…
- Не надо меня уговаривать! У нас для Неё не лечение. Мы не можем
так подолгу держать больных. А условия там ничуть не хуже.
- Я понимаю, да, я всё понимаю, но, может быть, если нужно, я мог
бы к Вашему начальнику сходить. Вы скажите толЬКО, К КОМУ ОБРАТИТЬСЯ,
ЧТОБ РАЗРЕШИЛИ, Я УЖ ПОБЕГУ, УПРОШУ, УГОВОРЮ КАК-НИБУДЬ…
- Я Вам ещё раз говорю, никаких других решений быть не может! Вы
измучили весь персонал. Мы должны отдохнуть от Вас. Вам Е.Д. сколько
раз говорила: будете надоедать - отправим в областную. Вы сами извелись,
и нас всех извели. А для Неё всё равно никакого толку не будет!
И зря суетитесь. Себя, в конце концов, пожалейте, если нас не жалеете…
- Но, может быть…
- Никаких "может быть"! Я сказал.
Я противен сам себе. Экая глыба! Бесстрастный вершитель судеб. "Я
сказал…" Цезарь периферийный, Зевс районного масштаба…
…А что делать? Ладно, я - а персонал? Их же в дрожь от Него бросает…
Нет, отправлю к чёртовой матери. И никаких! Эх, сволочи, машину
не дают…
- Алло, гараж? Диспетчера!..
…Он скребётся под дверью. Я заперся изнутри. Я говорю по телефону
с гаражом. Нам обещают машину… Он всё слышит…
- Доктор, Вы поймите, я ведь побегу, добиваться буду, в город поеду,
в облздравотдел, если надо, в министерство, я напишу…
- Вы это что, угрожаете, что ли?
- Нет-нет-нет, что Вы, как же я могу, Вы нам так помогли тогда,
но поймите, Ей там плохо будет, я же знаю, в том смысле, что у Вас
и уход лучше, и питание…
…Я смотрю в Его прыгающие глаза. А ведь сдаёт мужик, явно сдаёт!
И стать уже не та. Голосишко дрожит, губёнки дёргаются… Что-то ещё,
неуловимое такое, изменилось. Ага, вот: улыбочка исчезла! Сбросил,
сбросил броню-то! А под ней - господи-и-и… Маленькое такое, серенькое,
жалкое, дрожит-попискивает… Ну, мать-природа, отчебучила…
- Послушайте… Да Вы сядьте… Садитесь, говорю!.. Давно сказать Вам
хотел. Вам не кажется, что Вы уделяете этому вопросу чересчур много
усилий, а? Посмотрите, сколько времени Вы тратите, сколько людей
морочите, нас завели, поликлинику на ноги подняли, на облздрав замахиваетесь,
а всё для чего? Для Неё, что ли? Так ведь Ей это всё до лампы, понимаете
Вы или нет? Ей-то кроме кормёжки ничего и не надо, и театры Ваши
не нужны, и книжки, вот только куклы, разве…
- Ну, что Вы, что Вы, доктор. Она так любит…
- Ладно! Не надо. Мне-то не надо. Хоть раз взгляните правде в глаза.
Вы жизнь угрохали на Неё, и у всех задействованных лиц по куску
жизни отхватили, а на что всё ушло? Ведь могли бы Вы и что-нибудь
полезное в жизни сделать, а что получается? Какая от Вас польза
и кому? Ей? Так не в коня корм. Сами прекрасно знаете. Ведь Она
безнадёжна, это даже не болезнь, это врождённый дефект, как, например,
человек без ноги рождается… И новую ногу Вы ему никак не нарастите.
Она родилась слабоумной и умрёт слабоумной, и ничем Вы Ей не поможете.
Содержите Её, кормите, если это Вам так необходимо, но нас-то оставьте
в покое! Зачем Вам всё это понадобилось, зачем?..
Произнося эти намеренно жестокие слова, я дивился, наблюдая происходящую
в Нём перемену. Он как бы вырастал из себя, неуловимо преображался,
расправляясь, и к концу моей тирады передо мной сидел абсолютно
иной человек, и говорил он твёрдым, уверенным голосом:
- Понимаете, доктор, я ведь Её взял, чтоб из семьи этой поганой
забрать. Она бы там погибла… мамаша эта Её… Вы не представляете,
что она с Ней выделывала, их расстреливать надо, мамаш таких… Она
и родилась такой из-за мамашиной пьянки, я же знаю… Мамаша Её к
вину приучила, знаете, как мне трудно было первые годы отучать…
Она всё кричала, вина просила, водку могла пить как воду, если не
отобрать, пила бы до смерти. А сейчас уже десять лет мы с Ней живём,
и всё хорошо у нас, ребёнок хороший, в городе, правда, у мамы моей,
только иногда с Ней такие возбуждения происходят… Я всё хочу управу
на эту мамашу найти: могла бы помочь чем-нибудь, не в деньгах, конечно
дело, я вот фотографией опять занялся, нам хватает, да немного нам
и надо, но нехорошо же получается, родная дочь… Только не знаю,
с чего начать. Она Её загубила, и до сих пор живёт припеваючи, и
горя не знает. Это не справедливо…
…Ох, ни черта себе! С ума сойти! Вот это да! Да мы никак борцы за
справедливость! Вот мы кто, оказывается, а я-то, я-то, дурень, думал!..
Вот, стало быть, наши мотивы: мы не просто так, мы за идею воюем.
Ах, ты, мать честная!..
- Но смотрите, что получается: с Вашей точки зрения Вы восстанавливаете
справедливость. Хорошо. А с нашей - Вы без толку отбираете время,
крадёте у других то, что Вам не принадлежит, а Ей совершенно не
нужно… Где же истина? и справедливо ли это?
- А что делать, доктор? Она же страдает, живой человек, хочется
помочь…
- За счет других? Очень мило. И потом: это не Она страдает, это
Вы за Неё страдаете. Такие высшие эмоции, как страдание и наслаждение,
Ей недоступны…
- Ну, что Вы, доктор, что Вы? А разве собака, когда её бьют, не
страдает?
…Так. Получил, защитник интересов человечества? Вот тебе и крошка-очкарик…
- Я не то имел в виду. Когда Она чувствует боль, то реагирует криком;
это рефлекс, и не более. Чувство страдания как движение души тут
ни при чём. В этом смысле Её душевная организация примитивней, чем
у собаки. Собака - существо полноценное, а Она - нет. Но дело и
не в этом. Вы что, всерьёз считаете, что избрали действенный способ
восстановления мировой справедливости? Да сколько таких мамаш и
таких дочерей на свете! Что же, люди должны бросить все дела и по
Вашему примеру кинуться спасать эти несчастные души? А кто дело
делать будет? Хлеб сеять, дома строить, на Луну летать?
- Что Вы, доктор, зачем же всем, как я… Каждый делает, что может.
Я Её у матери забрал, Вы людей лечите…
Он опять улыбается и, чёрт возьми, Он улыбается снисходительно!
Он, коротышка-недоросток, смотрит на меня сверху вниз!.. Он снизошёл
до меня и объясняет очевидные для Него вещи… Ещё немного, и Он жалеть
меня начнёт, как недоумка какого-то!..
- Да Он, никак, философ!
- Похоже…
- Только философия Его ни к чёрту не годится.
- Почему?
- Потому что, стремясь к справедливости, Он громоздит одну несправедливость
на другую. Он лезет на пьедестал по спинам других: морочит всем
головы, блага всяческие добывает - нытьём-то своим чего хошь добиться
может, и добивается! А в результате: Он за справедливость жизнь
кладёт, а мы все против Него - говно… На чужом горбу в рай въехать
хочет…
- Брось. Вряд ли Он всерьёз задумывается о своей высокой миссии.
Человек поступает, как считает нужным…
-Какая, к чертям, миссия? Да она гроша ломаного не стоит, Его миссия!
Мало ли, кто что считает нужным?
- Не кипятись…
- Эгоист Он махровый, только и всего. Завёл себе живую игрушку и
забавляется. А сломается игрушка - к нам бежит: почините, будьте
добреньки!..
- В таком случае ты не в меньшей степени эгоист.
- Это почему же?
- А вот смотри. Ты видишь, Он - личность глубоко ущербная, так?
- Ну, вижу.
- И ясно осознающая свою ущербность и несостоятельность, так?
- Ну, дальше-то что?
- А теперь вспомни, это чувство собственной несостоятельности должно
быть тебе хорошо знакомо, не правда ли?
- Ну и что из того? Любой нормальный человек…
- А ты вспоминай, вспоминай, не стесняйся! Эти твои "звёздные"
часы, когда все твоим нутром овладевало чувство всеобъемлющего,
полнейшего и бесповоротного краха, чувство абсолютной своей ничтожности…
- Да что ты душу травишь, нашёл, что вспоминать…
- Нет, ты вспомни! Когда срабатывал механизм психологического самосохранения,
и тебе требовалось немедленно доказать, что нет, я могу! Я могу
это и то, то и это… Ты метался… Ты помнишь, как ты метался? Как
пахал по четырнадцать часов в сутки, через день выходя на сутки
- для того только, чтоб не оставаться наедине со своими скорбями?
И заметь, причины для оных скорбей ты элементарно навоображал -
так или нет?
- К чему это всё, куда ты клонишь?
- А вот куда. У тебя не было причин для самоуничижения, а ты места
себе не находил, и хватался за первую попавшуюся соломинку. А Он?
У Него всё на лице написано, Он сам - всему причина, и состояние
это у Него, в отличие от тебя, хроническое и неизбывное. И долгие
годы Он жил сам себе в тягость, пока не повстречал… нет, даже не
соломинку - бревно… Естественно, вцепился в него мёртвой хваткой…
- Ты хочешь сказать, что мы с Ним похожи?
- Ты на диво догадлив! Не просто похожи, вы оба действуете по единому
принципу, но Его ты при этом клеймишь эгоистом, а для себя, надо
думать, приберёг сияющий пьедестал…
- К чёрту пьедесталы! Но ты действительно не видишь разницы?
- Вижу. У тебя - так получилось, ты тут ни при чём! - есть профессия,
друзья, интересы, творческие планы, целая жизнь впереди у тебя есть,
а у него - только Она…
- И это всё?
- А что ещё-то?
- Но я льстил себя робкой надеждой, что от моей "соломинки"
иногда случается пусть невеликая, но польза. Для других. И если
эта надежда не напрасна…
- Напрасна. То есть, польза, наверное, случается, но ты тут ни при
чём. Просто Тебе попалась общественно полезная соломинка!..
8.
Машина - завтра. Обстановка накаляется. Бедняга наш на грани срыва.
Ещё немного - и взвоет, волосы рвать начнёт…
- Доктор, поймите, это очень серьёзно, я не шучу, я под колёса
лягу…
…Господи, за что мне эти муки? Чем я провинился? Отправлять нельзя,
не отправлять тоже нельзя. Выписать? И опять будут каждый день приходить?..
- Доктор, ну давайте, если это так необходимо, отпустите Её домой
до следующей машины, я Её подготовлю, уговорю, что Ей надо подлечиться,
чтобы Она хоть не так расстраивалась… Да, да… Я понимаю, что Она
не расстраивается, понимаю, да… Вам, конечно, виднее, Вы врач. Вы
так нам помогли… Сделайте… В последний раз…
…Паскуда ты. Сволочь… "Она расстроится!"… Ты, ты расстроишься,
это ведь ты без Неё не можешь, а не Она без тебя, Ей один чёрт,
кто ложку ко рту поднесёт… Это ты без Неё, без игрушки своей ненаглядной,
дня не проживёшь…
- Да об этом кричать надо! Чтоб таких гадов в младенчестве… Ведь
грамотный, мерзавец, базу, видишь ты, подвёл… Он не просто! Он великомученик,
подвижник! Мы все дерьма Его не стоим, нам на сковородку, а Ему
- в жопу пропеллер и райские кущи!
- Оставь Его в покое. Нашёл себе тему...
- А Он меня оставит в покое? Чёрта-с-два! сожрёт, и не подавится.
И всех пожрёт - вкрадчиво так, тихой сапой… Рыгнуть не успеешь -
ба! Уж сожран! И переварен!! И… Он же не остановится, Он же… Э-э,
да Он ПАРАЗИТ! Форменный паразит. Глист, аскарида, вошь платяная!
Да такого только оставь в покое!..
- Уж не собираешься ли ты с Ним бороться?
- И собираюсь! Во всяком случае, потворствовать и уступать не намерен.
Такому раз уступи - всё, можешь стреляться: всё одно добьёт, изнутри
выест, заживо сгноит… Это ведь даже не тактика - это стратегия,
это жизненная позиция, это мировоззрение! Живёт рядом активно функционирующий
паразит, с мировоззрением и базисом, а мне сдаваться?
- Достойного, право, ты нашёл противника. Тебе не кажется, что ты
скатываешься на один с Ним уровень? Не кажется ли тебе, что твои
сентенции не что иное, как беспокойство мещанина, столкнувшегося
с непонятным явлением?
- Это я-то мещанин? Да Он мне уже сниться начал! Сегодня за ночь
трижды просыпался, а ты говоришь… Да будь я мещанин, я на Него вообще
бы не среагировал. Выгнал бы к чёртовой матери - и все дела.
- Ты просто устал. Вот вернётся Е.Д., пойдёшь в отпуск…
- Утешил!..
Стоп… Надо остыть. Разобраться. Всё взвесить…
…Повод для перевода в областную больницу: назойливость мужа?.. Это
несерьёзно. Оставить? Живьём съест, до греха доведёт. Отпустить
с богом?..
…В самом деле: орать перестала? Перестала. Жрёт, срёт, спит - лучше
некуда… Чего ещё?..
…Но тогда - за что боролись? Он надо мной произдевался, гнида, как
хотел, целый месяц, а я возьми, да отпусти с миром?..
…Но больница - не воспитательное учреждение, да и не исправит это
Его...
Эх, запутали меня, вконец запутали! Кандидатов на отправку много,
всё равно кого-то придётся оставить…
- Доктор, Вы только не подумайте…
- Я Вашими стараниями уже не в состоянии думать. Вот Вам моё последнее
слово: если завтра мест в машине не хватит - выпишу, если хватит
- отправлю без разговоров!
Я, как вполне изощрённый садист, домучиваю жертву до конца. До
чего Он довёл меня, скотина!
…Накануне отправки Он не пошёл домой. Всю ночь слонялся вокруг
отделения. Утром, только я подошёл к крыльцу, мне под ноги метнулась
чёрная тень. И, уже не в силах что-либо соображать, я влетел в отделение,
крича:
- Андреевна! Собирайте Ее!! На выписку!!!
…Как Он благодарил меня, как жадно хватал своей липкой лапкой мою
руку, с какой собачьей преданностью глядели на меня снизу вверх,
дрожа, влажные глаза Его! Как заплетался язык Его, бормоча слюнявые
слова благодарности!..
"…Вам спасибо огромное… очень, да, очень, признателен… Вы так
помогли… Я отблагодарю… Я очень…"…
…Как Он спешил, какие огромные делал прыжки на своих коротеньких
ножках, торопясь увести прочь, подальше от меня и от всех нас своё
счастье, своё сокровище, единственную свою радость…
…Он тянул Её, как всегда, неповоротливую и задыхающуюся, ещё не
отошедшую от сна и утреннего укола, и всё подгонял, подгонял, подгонял…
…А Она мотала головой и, как всегда, оттопыривала нижнюю губу, что
придавало Её бессмысленному лицу хоть какое-то, пусть и обиженное,
выражение, и судорожно жмурила свои пустые глаза…
…А я - сидел в кабинете, судорожно пытаясь расслабиться, и дышал
каждой ноздрёй попеременно, совершая малую пранаяму…
…А мыслеобразы смешались - и всё оказывался я деревом, парящим в
бездонной небесной синеве…
***
…Столько лет прошло - а я всё думаю, ломаю седую голову: чем он
был руководим тогда, этот мальчик в белом халате?… Разве был он
гуманист, филантроп? Разве был добр к людям?… Отнюдь…
…Это был очень сердитый мальчик, мнивший себя обиженным всесторонне.
Он сердился и обижался на всё: на жизнь и судьбу, на людей и погоду…
Он был вполне жесток - и как вообще бывает неосознанно жестока юность,
и сам по себе, по способу своего приноравливания к жизни… Многое
было в нём заложено, многого не доставало - но милосердия?.. Нет,
нет - и в помине не проглядывало в нём в ту пору - я же помню, у
меня отличная память…
…Да и по ходу тогдашней его судьбы, по рисунку тогдашнего поведения
не должен был он так поступить, не мог, ну, никак не мог…
…Нет, как хотите, а должен был он разделаться с источником своих
неудобств - быстро и строго, ведь он был сильнее, и был он кругом
прав, и за правое дело бился, и победа ждала его несомненно, а он…
Не понятно.
…Что мы знаем о милосердии? Откуда проникает оно в наши головы
и сердца? И что есть само милосердие: продукт эволюции, производное
животных родительских инстинктов?..
…Или - социальная привычка, воспитанием привитая, дабы успешно выживать
среди себе подобных?..
…Или - голос искры от чего-то там, которая, как говорят, и образует
сердцевину души?..
…Я не знаю ответа. Тот мальчик - он, видимо, знал… Он знал ответы
на все вопросы - это был очень знающий мальчик, хоть и жил он в
прошлой геологической эре… Вот у него самого бы спросить - да где
ж он теперь, разве докричишься?..
…Вот и сижу ночами, усталый, седой человек, и прошлогодний снег
ищу, и не нахожу ответа…
…Одно только и ясно: познать самого себя - исключительно трудно,
практически - невозможно; но человечность - это серьёзно… Это оч-чень
серьёзно, это слишком серьёзно, господа!..
1981 - 2001
Окончательная редакция: 03.01.2002
|
