Из цикла "Городские сезоны"
1.
Умирает, юн и неистов,
в грязном месиве петербургских луж,
в будуарах кошачьих модисток,
отголосок ушедших стуж.
Снова оттепель. Воды - кружево.
Снова оттепель - и теперь
январю не хватает суженой,
чтоб похожим стать на апрель.
1975
* * *
2.
День прожит и забыт. Окончен
ещё один порожний круг.
Стучится в окна ветер гончий,
как заплутавший спьяну друг.
И значит, снова - душ, и простынь
стелить, и запирать дома,
смотреть, как в окна лезет осень,
и как за ней ползёт зима,
и снова нам спешить, нахмурясь,
в чаду полдневной кутерьмы,
с обрыва осени, зажмурясь,
кидаться в бестолочь зимы,
сжигать мосты, валить деревья,
разноголосить вперебой,
и в лабиринтах пустодневья
спасать рассудок беготнёй,
и не заметить, как пропало,
как провалилось в никуда,
как прошлым будущее стало,
сложив в коробочку года...
1977
* * *
3.
НОЯБРЬ
Оставить на столе тетрадь
и стопку книг у изголовья,
покинуть жаркую кровать -
приют былого нездоровья,
остановиться у окна
и посмотреть, видны ли лужи,
и убедить себя сполна,
что нет дождя и зонт не нужен,
и чуть не позабыть ключи,
и не захлопнуть дверь с балкона,
и, зябко кутаясь в ночи,
сойти под купол капюшона -
и тьма осенняя тогда,
многозначительно кивая,
свои протянет провода,
коснётся раннего трамвая
и расползётся по домам,
и в жёлтых кухнях станет таять,
с усмешкой оставляя нам
свою слезящуюся память...
1978
* * *
Из цикла "Перекрёстки души"
1.
ПУРГА
Полями, павшими во мрак,
крутилась в окнах перспектива.
Самонадеянный дурак,
самозабвенно и ретиво
электропоезд рвал пургу
по швам стальным. Из-под сугроба,
ломая ледяной сургуч,
как лист фанеры в крышке гроба,
вся придорожная трава
сквозь рёбра чахлых перелесков
кидала горькие слова
наперерез моей поездке.
И я выстраивал из них,
наперекор круженью в тучах,
свой самый главный, высший стих -
о том, как путь петлял по кручам.
Я воскрешал в себе себя
былого, бывшего в избытке
самим собой, пока судьба
покоилась в едином слитке
с ещё не сбывшимся. Я нёс
себя в себе, уже готовым
вполне для жизни. И мороз
был для меня отнюдь не новым
досадным свойством бытия,
когда в вагон пустой, холодный
садился на рассвете я,
ещё безвинный, безбородый...
...Поля катились под откос.
Мосты распластывались в танце.
Под ритм ликующих колёс
слагались памятные стансы.
Вся придорожная трава
под новым снегом исчезала...
... И как трещала голова -
о, боги, как она трещала...
1981
* * *
Из цикла "Городские сезоны"
5.
Утро на Острове
...Как вразлад скрипели линии,
как вызванивал проспект -
хмурым утром, в мертвом инее,
в хомуте студеных рек...
...Как дома надменно морщили
лбы фасадов деловых,
чингисханов доморощеных
принимая с выходных...
...Как хиреющие отпрыски
атлантических ветров
на бегу кидались с обыском,
продувая каждый шов,
и в пустеющих ристалищах
спален, кухонь, этажей
выстужая память давешних
безотрадных кутежей...
...Остров плыл навстречу сумеркам,
правил веслами мостов,
пассажирам, горьким умникам,
обещая стол и кров,
двигал крышами угрюмыми,
расправляя небосвод
над затопленными трюмами
утопических свобод,
и на всех снующих грешников,
от сатрапов до рабов,
опуская сеть кромешную
отсыревших проводов...
...Остров, остров! Твердь плавучая,
рек студеных широта...
...Рань трамвайная, гремучая,
трезвой жизни маета...
1986
* * *
6.
Тем временем обосновался
заморозок на подворье нашем.
И все былые печали
сделались прозрачны.
Ничто не случается напрасно -
и всякая незавершенность
отныне останется с нами
до нового солнцеворота.
Выметем прочь раздоры - осилив
это немудреное колдовство,
в самих себя превратимся
и скажем: идет зима.
1986
* * *
7.
Снег. Явленье белизны.
(Резь в глазах едва терпима!)
Впечатленье новизны,
изумленье пилигрима.
...Ждали снега. Грели чай,
в парк по жёлуди ходили,
отдыхали. Сгоряча
не судили. Не тужили.
Провожали журавля.
Затыкали окна ватой.
Кочаны крошили для
зимней жизни небогатой.
...Ждали снега. Дождались.
Остановка и - молчанье...
Белизна. Крутая высь.
Тихий блеск существованья.
1987
* * *
8.
Ростепель
С неба валит мокрый снег -
ростепель берет разбег...
По органам подворотен
и по арфам проводов
шарят щупальца ветров,
мечутся от ноты к ноте.
Многорукий музыкант -
то ли пьян он, то ли болен,
то ли жизнью не доволен -
вот и тратит свой талант
на расхристанные страсти,
над которыми не властен...
О, несчастный музыкант!..
...Наступает скучный век:
наступает инфлюэнца...
Ветер валит с ног младенца,
с неба валит мокрый снег -
ростепель берет разбег...
...Я расслаблюсь в модном гриппе,
разлечусь, как брызги в клипе,
на отдельные куски:
хвост надежды - нос тоски,
хвост усталости вчерашней -
нос сегодняшней хандры...
От такого телетрюка,
от такой киноигры
тихо скуксятся миры,
выступит наружу скука,
сном нальются створки век,
и подымется зевота -
оттого, что валит снег,
оттого, что от болота
ростепель берет разбег...
1989
* * *
9.
Ещё вчера душа скулила
на скорбной ноте. Как забыть
бумажный ворох, весь в чернилах,
и вздох усталый: надо жить!..
Ещё вчера была зима.
И как внезапно всё случилось:
какое солнце объявилось,
и как откликнулись дома!
Какие народились птицы,
и как их звук сегодня чист!
На ветке, что в окно стучится,
того и жди, возникнет лист...
Сегодня праздник, день Творенья,
и по обрывкам неудач
степенным шагом, со значеньем,
уже вышагивает грач.
1983
* * *
10.
Зима наступит точно в срок -
хвала природе!
Я принимаю свой итог:
я - неугоден.
Я ни при чём, я не у дел,
я - посторонний...
Я жив и трезв, здоров и цел -
и мир в ладони.
1983
* * *
Из цикла "Истины глоток"
4.
Живописец, седым сед,
вышним даром едва сыт,
подымается чуть свет
и весь день у окна бдит.
Окаянных небес ярь,
перезрелой земли стон,
да людскую меж них дрянь -
всё вбирает в себя он.
Передержанных дней дно
ближе всё и ясней. Жизнь
никуда не ведёт... Но
живописец берёт кисть
и кладёт, молчалив, хмур,
отгоняя души хворь,
на сырые холсты утр
золотые мазки зорь.
1987
* * *
Из цикла "Городские сезоны"
11.
ПАССАЖИРЫ ЗИМЫ
Стук-тук, стук-тук - играют стыки рельс.
Надрывный звон, надсадный перестук.
Вагон выходит в ежедневный рейс.
Кругом зима, и ёлки тут как тут.
Зима - о, да! Беззвучно снег валил
Ночь напролёт до самого утра ,
и до него дожить хватило сил,
и кончилось дождливое вчера.
Встаёт рассвет, невидимый в дымах,
над крышами, хранящими тепло.
Сограждане сгрудились впопыхах
дышать в заиндевевшее стекло,
додрёмывать, в зрачках обрывки снов
преследуя, покуда не пришлось
протискиваться к выходу. Давно
пора в работы, утро началось.
По сути странники, вот и кочуем мы,
хоть на дворе иные времена:
по городскому лежбищу зимы -
в дневную явь из утреннего сна,
в дневную дурь, в обыденный угар
из отрешённых утренних разлук...
Ползёт стальной по городу футляр.
Надрывный звон. Надсадный перестук.
1989
* * *
12.
КОШМАР
Т.
Мне бы имя твоё повторить,
немудрёное заклинанье...
Слиплись губы, и рта не раскрыть,
а казалось бы, жить да жить!
Без вины терплю наказанье,
даже нечего предъявить
в оправданье:
вместо имени - слабый стон,
и лечу в бессловесный омут...
Только б имя назвать и - спасён!
Конвоиры проводят к дому,
палачи отвесят поклон...
Безнадёжно! Пропал. Сражён.
Кома...
...В толще мутных тягучих жиж,
в толчее придонного ила
ты меня и не различишь,
ты, должно быть, и вовсе забыла
обо мне - о, зловредная сила!
Как мне имя твоё повторить,
если я не могу говорить?..
...Закрываю глаза и ложусь
на осклизлое дно лагуны.
Ни на что я уже не гожусь,
если нем, как ощипанный гусь,
если все полопались струны -
вот сейчас распадусь, растворюсь...
...Собираем в школу ребят.
Ты за краски, я за чернила.
За окном ревёт водопад -
вот что ночью меня душило!
Климат наш - это сущий ад,
это он во всём виноват...
1989
* * *
Из цикла "Перекрёстки души"
2.
Опять беда в дорогу погнала.
Из духоты тепличного угла -
на обжиг вдоха, в коклюшную слякоть,
в кромешную беспутицу тревог,
в которой свет - лишь разновидность мрака,
и музыка - гуденье сбитых ног.
Но что роптать? - от веку для дороги
не отыскать надежнее подмоги,
чем пристальная бдительность беды.
Высок, высок удел бедой гонимых:
звезда, сума да посох пилигрима -
за сущий вздор: намокшие следы.
...Беда - бедой, но в том-то и секрет
в камнях дорог упрятанной свободы,
чтоб различить под спудом небосвода
из-под земли сочащийся рассвет,
чтоб за спину суму закинуть ловко,
и посрамить беду походною сноровкой...
1996
* * *
3.
Погода портится - мрак движется на город,
гоня ветров воинственную свору,
грозя тяжелым обложным дождем.
Погода портится... Что проку в разговорах,
в привычке детской спорить ни о чём?..
...Как с детства учит нас литература,
на сотню бед всегда один ответ:
от всех напастей бережёт культура -
от всех невзгод, от непогод и бед,
от выкрутасов собственной натуры,
окольных троп и порчи гиблых лет -
дефектов мировой клавиатуры...
...Ответ один - как можно строже жить
и в жизни собирать себя по крохам,
в подземные спускаться этажи -
пространства между выдохом и вдохом,
под залежи невежества и лжи -
чтоб сверху, меж корней чертополоха,
открылись выходы золотоносных жил.
1997
* * *
Из цикла "Городские сезоны"
13.
Осень караванами крикливыми,
торопясь, пока не замело,
над вчерашними гнездовьями счастливыми
перволетков ставит на крыло.
Я спешу, я снега жду, как савана,
чтоб в безмолвной синей глубине
слушать и дышать учиться наново,
с крыльями освоившись вполне,
чтоб наутро в мире неприкаянном
наново родиться и опять
к жизни, как раскаянному каину,
сердцем обновленным привыкать.
Я спешу и тороплю птенца огромного:
в гнездах - лед, и в инее - заря!...
Осень одиночества бездомного,
отлетай скорее за моря...
1984
* * *
Из цикла "Перекрёстки души"
4.
Ни басен, ни сказок, ни снов -
не надо. Не тешит обман.
Есть пища, работа и кров.
Фонарь освещает туман.
В науке себя усмирять
душа преуспела с лихвой.
В полёте есть высший покой,
но страшно учиться летать.
В низинах истреплется путь.
Рассеются силы в ходьбе.
Не страшно себя обмануть,
страшнее - поверить себе,
дождаться зари, тихо встать,
и, будто ещё в полусне,
глухую завесу сорвать
и выйти на розовый снег...
1989
* * *
Из цикла "Пъедестал остолопа"
Ночной ныряльщик
1.
Ничто не тревожит. От всего ушёл.
Отпустила сердце окаянная мука.
Здесь, в придонном слое, уж до чего хорошо:
ни отблеска тебе, ни звука.
Никуда не вывела романтическая спесь,
Ностальгия по неземному осталась неутолённой.
И приходится как-то осваиваться здесь
и привыкать к здешней жизни немудрёной.
Хоть и набил оскомину медный грош -
алтына нет здесь и никогда не будет.
Отсюда выход, куда бы ни был прежде вхож,
только в расход. И даже не выйти в люди.
Здесь только и остаётся в удел:
перина слежавшихся воспоминаний,
да бесконечность слепой суеты, мелких дел,
мизерность расстояний.
Здесь всё скудно и просто - ничего сверх.
К валуну присосался - и сиди полипом.
Здесь любая избыточность - грех, да и смех.
Впрочем, смех со всхлипом.
Приходится привыкать - порядок таков.
И в этом есть резон: экономя на мыслях,
поживи-ка сперва в мрачнейшем из городов,
а потом уже рассуждай вообще о жизни.
2.
...Затушу папиросу - пепельница холодна,
хоть и полна окурков. Из души уходит
былая отрава. Надо же, как без звёзд черна
здесь ночь - траурного занавеса вроде.
Она - пострашнее полярной. И не с руки
место себе искать - последний, первый...
В перспективе - туман, седая дума реки,
призрак пароходика в проёме железной фермы.
1987
* * *
Из цикла "Городкие сезоны"
14.
Вот и опять предстоит нам весна. Может статься,
будут погоды на диво стоять над резными мостами -
с них любоваться мы будем движением льдов в пасть залива,
вслед уползающей тьме и бледнеющим нашим печалям.
Холод и сумрак морозный отныне для нас не преграда -
их переступим мы смело и в светлое утро вернёмся,
в мёртвой ночи навсегда обездоленность мы похороним -
эту привычку считать, будто доля у нас незавидна.
Как бы нам ни было зябко, узор февраля нам приятен
тем лишь хотя бы, что явственно в нём различимы
сквозь кутерьму разгулявшихся, пляшущих вихрей
контуры песен грядущих и радостный путь ледохода.
Станем ли мы хоть немного отныне мудрее,
чище ли станем, иль просто слегка молчаливей -
всё не напрасно кружили нас злые метели,
стлались позёмкой со свистом бездомные наши печали...
1987
* * *
Из цикла "И за синими холмами..."
1.
Проишествие на озере
Там, где тонущим дикобразом
протыкает воду тростник,
и на груду сырых алмазов
в ломких иглах дробится блик,
где, взбежав от причальной тумбы,
рыбакам вспугнув якоря,
ветерок обегает румбы,
разгоняя поземкой рябь,
где волна, выпуская ветер,
сонно валится на ребро -
на волнистые солнца эти
чайка выронила перо...
1984
* * *
2.
У слияния северных рек
Воротившись в исконное русло,
заливные Сухона луга
отдарила стволам заскорузлым,
уцепившимся за берега,
с Юг-рекой перепутала косы -
будто сёстры в пути прилегли...
...С колоколен, давно безголосых,
виден край монастырской земли.
Край земли, заболоченным клином
уходящий в слияние рек.
Ветры, роем срываясь с стремнины,
лижут камни на голой горе.
И в сквозном междуречном просторе
копят мертвые монастыри
звёздно-вьюжные выдохи моря,
убежавшего прочь от зари.
1987
* * *
3.
Перелеском, плёсом, вплавь
через озерцо, прямками
по овражку - входит явь
в деревеньку с петухами.
За стожок, как за крючок,
вынимает из тумана
крутобокий бережок,
васильковую поляну,
ближний лес и дальний лес,
заливную луговину,
взяв шоссе наперевес,
устремляется в долину,
где среди атласных лент
речек - дымка над полями,
и за синими холмами -
неизвестный континент.
1987
* * *
4.
Спадает полуденный зной -
и глубже становятся тени.
И нехотя, в царственной лени,
из трепетной мглы золотой,
встают берега над рекой,
очерчиваясь постепенно,
и облако бисерной пеной
всплывает в реке голубой.
Так холст, загрунтованный белым,
пространства свои разомкнув,
раскроет под кистью умелой
живую свою глубину,
себя распахнёт, выпуская
на вольный простор бытия
ландшафт, где река голубая
вся в золоте летнего дня.
1988
* * *
Из цикла "Городские сезоны"
15.
ЛЕТНЯЯ ПРОГУЛКА
Т.
Как нынче ветрено... Безрадостное лето.
На вечер уподобясь псам бездомным,
кружить кварталами, дворами, этикету
назло стучаться к занятым знакомым,
расспросами о детках, жучках, кошках
не дав опомниться, протискиваться в кухни,
ждать чайник, не заметив, как в окошках
последний отблеск медленно потухнет,
и надзиратель-ночь куриной слепотою
замкнёт решётки наших одиночек,
в дежурной книге, добросовестной рукою,
в графе событий нам поставив прочерк.
Скорей бы осень: в ненавистный график
вернётся жизнь, и будет проще верить
в грядущее; оно уж нам потрафит,
тем, что простит и спишет все потери,
как многолетняя война без перевеса
сторон, где масса обоюдного урона
любой исход навек лишает интереса.
И мы отступим прочь, в глухую оборону:
законопатим окна, честно привыкая
вставать без света, в срок прикупим ёлку...
...Так нынче ветрено, что лето, остывая,
пройдёт без толку - эх, опять пройдёт без толку!..
1988
Из цикла "Перекрёстки души"
6.
Все же жизнь - не клыки да когти,
не горючая бочка дегтя,
но прохладный, душистый мед,
но трепещущих крыльев взлет.
И приветствует высь крутая
тех из нас, кто живёт, летая -
я пойду и дверь отопру,
подышу на сквозном ветру.
Каждый вправе трясти основы,
постигать в маете суровой
и полет, и бездну, и миг.
Каждый вправе искать свой стих.
Сколько сломано было копий
и напитано кровью корпий -
нет числа и не будет им.
Я останусь собой самим.
Потому что не бочка дегтя,
не стальные клыки да когти -
только трепетное крыло
оторвать от земли смогло.
1989
* * *
Из цикла "Тавро морехода"
1.
В небе парит одинокая чайка.
Как это так? Это вышло случайно.
Жизнь - ураган; миг безветрия редок.
Нам по душе духота наших клеток.
Клетки. Решетки. Границы. Таможни.
Общепривычно, а значит - надежно,
значит, безумен считающий странным
жаться по норам, по тюрьмам, по странам...
Чайка едва ли дотянет до суши.
Вздох облегченья согреет нам души:
все это было известно и раньше,
крылья - забава: над крышей, не дальше.
Что там, однако, под тучей мелькает?
Чайка? Две чайки? Но ветер крепчает -
ветер крепчает, и пыль заклубилась...
Нам показалось. Стекло запылилось.
1982
* * *
Из цикла "Городские сезоны"
15.
Железнодорожный мост в городе
зимним утром
По лиловому бархату утра карабкается электричка.
Ниткой бус, вереницей янтарных оконных квадратов.
Строгий маленький поезд, он взялся исследовать лично
состоянье путей, переживших кончину заката.
Он гремит над проспектом, пронзая зарю. Как хозяин,
стыки пересчитав, под стальное крыло виадука
тянет он за собой ледяное дыханье окраин,
занесенных пургой в ожиданьи его перестука.
Принимая доклад о готовности трассы к рассвету,
день встает и, клубясь, за дела принимается бойко...
Мост взлетает навстречу колючему зимнему свету,
пропуская проспект к убежавшим в поля новостройкам.
1989
* * *
16.
Вот и выпала радость нам -
хоть и вправду наш климат зол,
но раздвинулась пелена
непогоды - и день расцвел.
Неизвестно, когда еще
повезет - так скорее прочь
из прокуренных комнат! Счет -
на часы: скоро ночь, ночь.
На бульвары и на мосты
погулять, подышать пойдем
этим воздухом, этим днем,
этим проблеском золотым.
1986
* * *
Из цикла " Истины глоток"
1.
Хоть раз остановить мгновенье -
хоть раз, хоть раз остановить!
Хотя бы раз не поспешить
прервать свободное скольженье...
Найти в прерывистости нить,
в тугую длительность минуты
вступить - и тяжесть абсолюта
в осколке мига ощутить...
Качнуться в вечной колыбели
хотя бы раз, хотя бы раз -
чтоб ненавистный призрак цели
хотя бы раз пропал из глаз,
растаял, сгинул бы, исчез бы...
Хотя бы раз сорваться в бездну...
1990
* * *
2.
Маленький диптих о пранаяме
1
Блаженство. Мука. Истины глоток.
До дна души глубокий вдох и - песня.
...Открыть глаза, сложить ладони вместе,
встать, выдохнуть и повторить урок.
Глубокий вдох - и оседает муть
души, былые страхи позабыты.
Выходим ощупью, покуда неофиты,
искать ночлег - и обретаем путь.
Его ещё не видим, но идём
и прошлому киваем на прощанье...
Основа жизни, чистое дыханье,
становится сильнее с каждым днём.
2
Вперёд, вперёд - закон пути не ждёт:
жить - как дышать, вседневно, ежечасно,
не думая, что тяготы напрасны,
не слыша смех сидящих у ворот.
Растить пространства - изнутри вовне,
творить миры и наполнять их смыслом -
в согласьи со своим дыханьем чистым
и с изумлённым богом наравне.
...Как бы стараясь надышаться впрок,
глубокий вдох до полного предела,
до дна души, до отрицанья тела...
Блаженство. Мука. Истины глоток.
1995
* * *
Из цикла "Перекрёстки души"
7.
РАССВЕТ
Меж стынущих стволов сочась,
по свежесхваченному насту
крадётся щупальце луча,
как диверсант тропой опасной.
Обледенелая тропа
от этого прикосновенья
оттаивает - и стопа
ступает плотно, без скольженья
почти. Ещё не рассвело,
но постепенно мгла редеет,
луч расширяется... Светло
становится вокруг: светлеет
тропа меж стынущих стволов,
светлеют вдоль неё сугробы -
и вдруг становится светло
так, что видны другие тропы
с другими путниками. Вздор
былого, вспыхнув напоследок,
становится золой. Костёр
рассвета празднует победу.
Оттаивая, наст хрустит,
как хворост. Будто рвутся цепи.
Лучи играют - и блестит
на солнце снег, как свежий пепел.
1996
* * *
|
