|
КОКТЕБЕЛЬСКИЙ ДНЕВНИК
1
М. Волошину
Коктебель. Узор Карадага
безупречен, неповторим.
До могилы твоей - два шага,
мы присядем - поговорим
о пророках. Твои предвестия
оправдались - горит земля,
и пророки живут в бесчестии,
в блуде диком, а с ними я
угораю, и жду заклания -
жертворожденный я поэт,
я твержу, как роль, заклинание:
нет России - поэтов нет.
А иссушенные вершины
расточают в природе хмель,
и с достоинством Палестины
возлежит у ног Коктебель.
Узнаваемая планета -
обожженные шкуры гор...
Над могилой твоей поэты
продолжают творить позор.
Здесь, призванием объединенные,
но - безумием разведены,
словно демоны окрыленные
предрекают гибель страны.
Браво, гении разрушения,
разделения, раз - и нет
ни отечества, ни поколения,
только мертвый в горе - поэт.
Все смешались, и воют славно:
погребальная карусель!
А вдоль берега лег как саван
желтый траурный Коктебель.
Но я верю, твой дом и берег
приютят от пожара нас,
проведут обезумевших через
роковой неизбежный час.
2
Молитвы не сотворены
и души Богу не открыты,
и словно дети сатаны
мы черной копотью покрыты.
Слова сухие трут язык,
и камни в мыслях - мозг крошится,
в груди на полувздохе крик
застыл - он больше не родится.
3
Источник судеб и времен -
полупрочитанная книга.
С одной страницы - плеск знамен,
с другой - великий легион
замученных, и сонм великих
взывает к Богу. Боже мой,
настало время неужели
последнее?! И хлынул зной
бездушный, пагубный, чумной
на желтый берег Коктебеля.
Люблю тебя от слез хмельной,
моя печальная подруга.
Мы отрыдаем над страной,
мы отсмеемся над шпаной -
жизнь это квадратура круга
в развитии. Нелеп квадрат
событий. Круг судьбы - нелепей.
Ведь снова - кровь, и снова - ад.
И над страной глумится гад -
кует нам кандалы и цепи!
На коктебельском берегу
отчетливо и так красиво
я гада вижу - на бегу,
столицу черную - в кругу.
Москва теперь - позор России!
В краю беспечной красоты
безумны мысли и желания,
опальны робкие мечты -
прекрасной остаешься ты,
земля обетованная.
4
М. Потарину
Горемычные создания
души нежные поэтов!
Только внутренним сгоранием
Семицветным
жили Байрон и Цветаева,
Пушкин, Лермонтов и Гете.
Бесконечно несгораемы
словно молния в полете.
6
Качели времени баюкают детей
и незаконнорожденных ублюдков...
Я был знаком с ребенком проститутки -
он жил как Галилео Галилей,
с улыбкой предвещая смерть идей
людей.
От одиночества бывает тяжелей
в кругу друзей, задумавших измену,
но я приветствую любую перемену
вокруг. Я вижу завершенье в ней
цивилизации, давно подвластной тлену
идей.
Над Карадагом вьется суховей
и небо белое горит над Коктебелем,
и профиль Пушкина надменнее - мертвей
синеет в белом небе звонким гжелем -
узором, обезумевшим от цели
своей.
Волошин каменный над лучшим из морей
молчит давно, задолго до рождения
Волошина. В истории камней
гораздо меньше войн и поколений,
смертей и гениев. О, камни совершеннее
людей.
7
Евпатория - город смертей,
город черного солнца в дыму
глухо тлеющих пляжных страстей -
нынче страстное лето в Крыму.
Евпатория - город могил,
глинобитных надгробий - домов.
Я здесь молодость похоронил,
в этом городе черных дымов.
Царство мертвых и вечный покой
огнедышащих крымских степей,
только - вереск почти золотой,
только - солнце, и небо - кровей
голубых безупречно. Коран
заунывно читает мулла,
и синеет забытый курган
словно древняя куча-мала.
И - татарская скудная дань:
запах дынь и сухое "селям",
не цветет по окошкам герань,
не струится печаль по щекам
стариков, осужденных судьбой
на дома из ракушечных плит.
Никогда не сроднится с тобой,
Евпатория, русский гранит.
Узких улочек белая вязь -
мусульманский убогий узор,
словно нетелефонная связь,
словно жив еще царь Евпатор.
А живущие ныне - мертвы.
Евпатория - город смертей.
Не впервые, но вечно черствы
души бронзовых бывших людей.
9
Терпкая жара. Вино в природе.
Море грустное как свадебный компот.
Вроде - август. Кажется, что вроде
здесь никто в природе не живет.
Тишина. Неискренне, но честно
мы молчим - ночь не рассудит нас.
Между нами занавес железный,
незаметный для умов и глаз.
Но сердца измученно стучатся
в прутья ребер - душам не сойтись.
Стоило ли нам разъединяться,
чтобы так надежно разойтись.
Август, обаятельный как сводня,
сводит нас с ума - уже пора
наступить вчерашнему сегодня.
Август - это черная дыра.
10
И. Макусинской
Не грусти, события и годы
слистывает Божия рука...
Всё проходит - люди и народы,
остаются мертвые века
в камнях монументов и скрижалей,
в тишине глухих библиотек.
Посмотри, мы только что прождали
собственную жизнь. И - кончен век.
Милая моя, почти весталка!
Странная и дикая моя.
Мне не жалко времени, мне жалко
нашей жизни! Словно жил не я.
Сквозь твои прозрачные желания
я смотрюсь в ночную тишину -
в ней клубятся сны-воспоминания,
я влюблен в красавицу жену.
Над заливом, черным от печали,
серебрится тусклая луна.
На двоих мы только что почали
чару коктебельского вина,
словно чашу пития святого -
Коктебель любовью освящен!
Но похож на демона седого
безупречный мыс Хамелеон.
Я гляжу на профиль Карадага
вот уже почти шестнадцать лет!
Шелестит под пальцами бумага
и молчит загадочно поэт
над заливом. Коктебель влюбленный
в ароматном августе плывет
сквозь века. Тобою оживленный
образ рая жить меня зовет.
11
Череда беспокойных недель
промелькнула беззвучно и на
мной нетронутую постель
мной непознанная жена
удивленно легла. Карамель
коктебельского пряного сна
не во мне растворяется. Хмель
мной невыпитого вина
кружит голову чудаку,
повторяющему мой путь.
Жить по кругу и на бегу -
это данность. Когда-нибудь
оборвется моя строка,
разомкнется кольцо - в тиски
превратится. Моя рука
онемеет. Мои листки
пожелтеют и опадут
поздней осенью со стола.
Молча почести воздадут,
похоронят - и все дела.
Слава Богу, не повторил
лебединую чью-то песнь,
просто вечность проговорил,
промечтал да и вышел весь.
Но как тени в немой тоске
в пьяном воздухе снов моих -
слепки слов моих на песке
коктебельских садов, а в них
виноград, превращенный в вино,
золотой как загар на плече!
Это было как будто в кино,
только ярче и горячей...
01.08.93 г.- 18.09.93 г.
Коктебель, Евпатория,
СПб
|
|
1 | 2
| 3
| 4
| 5
| 6
| 7
|
